Лишь выйдя из метро, Эол стряхнул с себя наваждение этой идейки, вспомнив о том, куда несут его ноги. Им бы делать ноги, а они послушно тащат своего хозяина на расправу. Может, его нижние конечности уже завербованы? Вот еще идея: сам человек антисоветчик, а его ноги обожают советскую власть и ведут парня по правильному пути.
— Что за чушь в голове! — пробормотал Незримов, покуда дежурный в окошечке проверял его паспорт.
Со вчерашним товарищем встретился в небольшой комнате. тот сел за свой стол и предложил Незримову присесть на стул рядом. Опальному режику все никак не верилось в реальность происходящего, и он неожиданно для себя совершил глупость:
— Простите, Родион Олегович, можно мне еще раз ваше удостоверение посмотреть?
— В сущности... — удивился кагэбэшник. — Это не возбраняется. — И протянул Эолу свою ксиву.
Вот тогда-то Незримов внимательно рассмотрел ее и мгновенно запомнил наизусть, кроме цифр, на которые у него в памяти не предусмотрели устройства. Следующее, что он брякнул, оказалось еще большей глупостью, чем все предыдущее, но он словно не владел своим языком, будто эту часть его рта завербовали американцы:
— РОА.
— РОА? — вскинул брови старший лейтенант, принимая корочки из рук глупоговорящего собеседника.
— Родион Олегович Адамантов. Сокращенно РОА.
Опер неожиданно смутился, покраснел, пряча ксиву в карман пиджака, засмеялся:
— А я, представьте, всегда сокращал АРО. А моя жена однажды сократила по три буквы, и получилось Родолеада.
— Так можно дочку назвать. Очень красивое имя.
— Ну-с, к делу. Эол Федорович, вы уж извините, мы к вам с некоторых пор присматриваемся.
— Людоедов посоветовал?
— Какой Людоедов?
— Ну, я так Куроедова называю.
— А, Владимир Алексеевич... Остроумно. Я, признаться, тоже его недолюбливаю. Подо всех копает, у каждого на шее крестики ищет. Слишком ретивый борец с религией. А у меня, между прочим, предки по этой линии, оттого и фамилия. Священникам в свое время причудливые фамилии присваивали. Если успешно учился в семинарии — красивую, типа моей. А если плохо, могли и вовсе Крокодиловым назвать.
— Во-во, а назовешь героя фильма Крокодиловым, скажут, таких не бывает.
— Еще как бывают. Каких только фамилий через наши руки не проходит! Особенно у евреев. Недавно один фрукт был, так у него фамилия — Фрукт. Наум Моисеевич. Говорят, у Чехова где-то сказано, что нет такого предмета, который бы не сгодился еврею для фамилии.
— Не слыхал. Смешно.
— Чехов вообще мой любимец. Так вот, Эол Федорович, вы нас заинтересовали не по куроедовской линии. И не по людоедовской. Нас просто заинтересовало, как такой талантливый режиссер оказался в хрущевское время не у дел. Ведь не использовать талант по назначению — это, я бы сказал, преступление в государственном масштабе.