— Эта? Постой-ка... Тебе сколько было? Тридцать пять? Нет, этой явно под пятьдесят. Не мог же ты со старухой. Впрочем, старуха красивей остальных актрис фильма. Ну нет, вряд ли. Хотя...
Экспозиция завершилась, Альтаир отправляется в Багдад, и жители Каира провожают его с любовью, страдают так, будто навсегда расстаются. На прощание Альтаир поет каирцам песню об их родном городе, типа знает весь мир, как прекрасен Каир, вечная сказка и вечный пир. Похоже на прощание жителей захолустного городка с Дидсом из великолепного фильма Фрэнка Капры с неподражаемым Гэри Купером. На которого, кстати, наш Черкасов был похож.
Долгая дорога по первой пустыне. Белые скалы, торчащие из синайских песков, испещренные диковинными трещинами, издалека похожими на иероглифы. Схватка с разбойниками, напавшими на караван. Ахмад доблестно сражается и убивает главаря, после чего остальные мерзавцы спасаются бегством. Самое время для третьей песни, в руках у Альтаира снова его любимый инструмент с пятью мелодическими и двумя бурдонными, то есть низко гудящими, струнами. Камера любуется изысканным ситаром, темно-вишневым, инкрустированным, с белыми вставками из слоновой кости. А вообще-то красиво снято. Хоть в целом фильмец в арабско-индийском вкусе, со всеми наивностями, но сколько восхитительных кадров.
— Слушай, Ветерок, а мне вдруг стало нравиться, — усмехнулась Марта Валерьевна.
Мать рассказывает о смерти отца, а когда Альтаир уходит отдыхать, Ясмина плачет и рассказывает, что Ахмаду приснилась во сне девушка с золотыми волосами.
— Коран разрешает иметь две жены, — отвечает Лейла.
— И наложниц. Но я не хочу ни с кем его делить.
— Ну и не огорчайся раньше времени. Сон — это только сон. И ничего больше. Мы-то живем не во сне, а наяву. Хотя... Иногда мне кажется, что мы живем во сне, а сюда приходим лишь погостить. Во сне я вновь со своим любимым мужем, а здесь его уже нет.
Марта Валерьевна вздрогнула. Неужто и ей суждено впредь тоже встречаться с Эолом во сне, а тут его не станет? Нет! Она отогнала от себя ненужную мысль и продолжила просмотр.
Караван движется дальше, теперь по Сирийской пустыне, мимо причудливых черных скал четкой прямоугольной формы, мимо бегущего страуса и одинокого льва, которого Альтаир запрещает убивать, мол, их и так уже мало осталось.
Лейла и Ясмина (кто из них, Ветерок?) расстелили коврик и сидят на нем, закусывая, а над ними сфинкс.
— Подумаешь, Ахмад увидел во сне некое существо с золотыми волосами, — продолжает разговор Лейла. — Ну и что из того? Кто сказал, что желтые волосы — это красиво?! Мой муж тоже в юности мечтал о светловолосой. Однако женился на мне, и все было чудесно. Ах, как он меня любил, как любил! Мои волосы в молодости были длинные, до самых щиколоток, крепкие, как шелковые нити, и чернее воронова крыла. Они были так дивно прекрасны, что о них слагали песни лучшие поэты!