— Не беда, — успокоил Арчен, — как обустроимся, сначала заглянем в селение, посмотрим, как Никол себя чувствует, а потом займёмся гарнизоном.
— Как-то ты особенно помянул Никола, — заметил Кудря.
— Не без того. Ты же знаешь причину.
— Знаю. Только я думаю, что надо бы Николу его дела… не забыть и не простить, такие поступки не прощаются и не забываются, а просто отпустить. Плюнуть на него — и всё.
— Так я и не собираюсь ему мстить за прошлое. Просто в глаза его поглядеть охота.
Через день Арчен и Кудря отправились на разведку.
Шли через селение, поражаясь разрухе. Дома, прежде неподвластные времени, лишившись хозяев, на глазах начали стремительно разрушаться. Среди развалин одиноко поднималась лачуга, выстроенная Муравой. Время не тронуло её, возможно потому, что это была самая новая постройка в селении, а может быть, просто домишко чувствовал, что хозяева живы и скоро вернутся.
Дом Порша сильно поветшал, а лавка стояла, словно события последних недель её не касались. Внутри явно кто-то был, но сидел он, затаившись, как никогда не будут караулить солдаты в засаде. Значит, прямой угрозы нет.
В лавку Арчен и Кудря вошли без стука, как добрые покупатели.
— Эй, Никол, где ты там?
Качнулась занавесочка, в торговом зале объявился непрерывно кланяющийся Хотич.
— Что угодно милостивым господам?
Трудно было поверить бессвязным рассказам Хотича. Получалось, что в долине бушует моровое поветрие, мрут все подряд, и потому солдат нет не только в селении, но и внизу, в имении и ближайших деревнях. Хотич заказал в лавке лекарство от чумы, но пить его испугался, а Никол выпил и, в ту же минуту, помер.
Арчен и Кудря только головами трясли, пытаясь различить, что в рассказах Хотича правда, а что почудилось ошалевшему парню. Наконец, Арчен принял решение.
— Вот что, — сказал он. — Завтра сюда за покупками наши хозяйки придут. Расскажешь им всё заново. Они решение примут и купят у тебя всё, что для жизни в ближайшее время потребуется.
Хотич едва не обомлел, когда на следующий день в лавку ввалилось семейство Муравы, все шестеро, если считать Кудрю с Пасей. Хотич-то полагал, что он единственный из колдунов остался в живых. Сначала его долго расспрашивали, особенно о чуме и гибели Никола. Потом начали говорить сами.
— Во сколько, говоришь, обошлось лекарство от чумы? — это спросила Пася.
— Касса потребовала девять серебряных шлёндеров. Только что оно там лечило, я не знаю, а убить оно Николу убило в лучшем виде.
— Матушка Мурава, наберётся у нас девять серебряных шлёндеров? Посмотреть надо, что за настой чудесный.