Мурава долго считала деньги, наконец, девять серебрушек набралось, правда, пришлось пожертвовать многим из того, что собирались купить. В результате явился хрустальный стакан полный голубой, чуть искрящейся жидкости. Каждый по очереди понюхал лекарство, потом было решено, что пробовать настой должна Пася. Так или иначе, ей быть лекаркой, и первый глоток снадобья должен достаться ей.
Пася отхлебнула малость, потом разом осушила стакан.
— Вкуснотища! И всё понятно, что тут случилось. Эта водица лечит всякую болезнь, а у Никола была не болезнь, а отравление. В результате сошлись два снадобья с разным действием, а из такого ничего хорошего не получается. Так бы Никол ещё похворал сколько — то времени, но от лекарства яд вскипел — и готово.
— Ладно, плевать на Никола. Но чума внизу откуда взялась?
— От верблюда!
Изредка случается, что в решительный момент становления волшебных свойств, колдун или колдунья начинает нести невразумительный бред. Бесполезно бывает разубедить впавшего в подобное безумие, он приведёт прорву доказательств в пользу своих странных мнений, и останется при своём. Но странные слова, которые он произносил, вскоре забудутся или потеряют загадочный смысл. Что делать, не всем колдуньям, когда они начинают взрослеть, лепить золотые монеты, иные рассказывают о верблюдах и риноцеросах, и в том нет ничего плохого.
— От какого верблюда? — не выдержал Арчен.
— От двугорбого. У каждой болезни должен быть переносчик. Жёлтая чума — очень тяжёлая болезнь, её перенести абы кто не сможет, нужен верблюд.
Мурава наклонилась к Пасе и тихонько спросила:
— Пасенька, ты не слишком размахнулась с переносчиками?
— Может и слишком. А что делать? Я же вижу, Арчен собирается завтра идти вниз и хочет взять с собой Кудрю. А мне, что же, опять без разрешения сбегать? Годы мои не те, чтобы бегать, задравши хвост. Мне на днях восемь исполнилось, и если я на горе буду сидеть, мне настоящей лекаркой никогда не стать. Только и остаётся верблюдов придумывать. Они такие большие, косматые…
— Хорошо, Пасенька. Я замолвлю за тебя словечко.
В это время к прилавку выдвинулась Лура. Конечно, с утра, когда всё семейство проверяло осиротевший источник воды, Мурава устроила всем банный день и постирушку, но платье, некогда нарядное, изрядно поистрепалось и стало маловато, а знаменитый пёрл-шифон ушёл на перевязки подсечённой ноги.
— Вы, наверное, забыли, но мы собирались сегодня делать покупки. Мне давно обещано новое платье. И маме — тоже. Она никогда не снимает передник, потому что под ним сплошные заплаты. А Крин? На собственной свадьбе она была в рабском сарафанчике. Ох, какое платье я бы тебе купила! А будь у меня много денежек, я бы сочинила Пасе платье дымчатого шёлка, и вместо беговок баретки настоящей кожи. Видите, как много можно купить, были бы деньги. Но пока всё до последней медяшки надо тратить на лекарство от жёлтой чумы. На всё! Сдачи не надо! — Лура шагнула вперёд и грохнула на прилавок золотой шлёндер, второй в её жизни.