— Я вырыл там яму.
— Как?
— Лопатой. Нашёл лопату на Трофейной свалке и этой лопатой вырыл яму.
— Я затрудняюсь сказать, это ещё одно преступление или целых два.
Никто не перебивал Хеля, все видели, что он быстро и напористо ведёт судебный процесс к самому суровому приговору.
— Зачем тебе понадобилась эта противоправная яма?
— Там набралась болотная вода, я высыпал туда порошок белой ртути, — по толпе прошёл стон, — а чтобы яд не растёкся по окрестностям, поставил защитный барьер: вбил осиновые колья с особым заговором.
— Зачем это тебе?
— Не ваше дело. Моё колдовство — моя тайна.
— Все слышали: преступник отказывается от дачи показаний. Кто-нибудь ведёт счёт преступлениям? — а то я уже сбился. В чём ещё ты хочешь признаться?
— Он готовил там зелье, чтобы отравить моего сына! — не удержался Порш.
— Если бы я захотел, я бы просто дал ему лопатой по башке.
— Все слышали, какие планы сметил убивец?!
— То есть, ты собирался ворваться в селение с лопатой в руках?
— Нет, конечно. Я уже говорил, Никол выследил меня в лесу, а когда я ушёл, оставив яму без присмотра, он разломал магический круг, заразив ядом лес на сто шагов в любую сторону. А потом принялся мыть руки в отравленной воде.
— Я же не знал, что она ядовитая! — заголосил Никол.
— Как видим, Никол сам признался, что тоже был в лесу, — постановил справедливый Хель. Ему было неважно, сколько человек засудить, главное — покрасоваться перед обществом.
— Подсудимый Арчен, если то, что ты рассказал, правда, почему ты не остановил Никола, позволив ему полоскаться в отравленной воде?
— Я его остановил. Схватил палку и ударил ему по заднице.
— Врёшь!.. — заорали одновременно отец с сыном.
— Пущай Никол штаны спустит и покажет, есть ли там следы от палки, — встряла Пухана. — Плётка и палка разные рубцы оставляют, всякий различит.
— Вот ещё!.. — вступился за поротого сына Порш.
— Раз так, то и лечи его сам, а я не буду.
— Никол, по-хорошему говорю: стягивай штаны, — велел Хель, равно не терпевший ни Порша, ни Пуханы, но нежно любивший мирскую славу.
Никол, окончательно потерявший остатки разума, покорно спустил штаны, явив собранию битую задницу.
Чёрные, вздувшиеся рубцы от ударов палкой перекрывали следы отцовской плётки. Такие побои повстречать можно редко, но главное, в селении совершенно невозможно так избить человека. Даже если истязуемый не издаёт ни звука, его боль достигнет тех, кто прячется в домах, и тайное станет явным. Значит, оба, и Арчен, и Никол были в запретном лесу, а чем они там занимались, уже не суть дело важно.
— Всё, Николка, — громыхнул Порш. — Быть тебе с трижды драной жопой! И за то, что в лес бегал, и особо за то, что с гадёнышем справиться не сумел!