— Мне нужно идти за дезинфицирующим средством, а потом к раненому рабочему…
— Дело настолько срочное, что каждая минута дорога. — Попельский взял Пидгирного под руку. — Может, будет быстрее, если прогуляемся тут минуту…
Медик был, видимо, смущен дружеским, почти интимным жестом Попельского.
— А быстрее будет, — пробормотал он, деликатно освобождая руку от ладони полицейского, — если не будем никуда ходить, а вы, комиссар, перейдете сразу к делу…
Гимназический сторож некоторое время наблюдал обоих мужчин. Не потерял ни на секунду гражданской бдительности. Лихорадочно обдумывал, почему эти двое щеголей стоят неподвижно в наступающих уже сумерках и в холоде порывистого ветра. Почему этот высокий и крепко сложенный наклонился к своему собеседнику и что-то ему шепчет на ухо, в чем-то его настойчиво уговаривает? Почему этот низкий и сутулый противится резко и чему-то противоречит? Может, они шпионы? — заключил он на основании близости советского консульства, которое находилось на той же самой улице Набелака. Руководствуясь неодолимым импульсом, он приблизился к мужчинам со своей метлой. Его возбуждение возросло. Оба, после короткого спора, разговаривали теперь о каких-то ожогах и о цветах.
Общаются шифром, — подумал сторож и сразу же отправился в школу, чтобы позвонить в полицию. Он понял, что его уведомление будет проигнорировано, как всегда. Он знал даже, что полицейские из ближайшего комиссариата VI дали ему ироническое прозвище «офицер контрразведки» или короче — «двойник». Несмотря на все это, он побежал в дежурку, чтобы исполнить патриотический долг. Услышал обещание, что вскоре полицейский патруль проверит подозрения дворника. Они всегда так говорят, — подумал он и остался уже в школе, все еще выглядывая через окно.
А оба пана, избавленные от его постороннего присутствия, говорили уже теперь свободно.
— А значит, цветы могут вызывать раздражение. Отлично, что вы это подтверждаете, доктор, — закончил мысль Попельский. — Но я не с этим к вам пришел… Я имею в виду насильника…
— Не отрицаю уже теперь так решительно, как до того, моего участия в этом ужасном деле… Но и так неохотно об этом всем с вами говорю. — Пидгирный посмотрел на часы. — И немного спешу. Все уже я заключил в моем отчете. Об убийце-то столько известно, сколько написал… Это, впрочем, отчет неофициальный и частный… Я не знал, что Ханас вас привлечет… Теперь я чувствую себя немного неловко… Я должен был сообщить обо всем полицейским властям. Прошу вас сохранить этой в тайне.
— Конечно. — Попельский хотел улыбнуться дружелюбно, но на его лице появилась какая-то злая гримаса. — Я тоже неофициально и в частном порядке веду это расследование и отвечаю такой же просьбой… Мы в одной лодке… Могу ли я поэтому просить вас о более подробной интерпретации психики преступника? Сейчас, очень прошу!