— А почему вы думаете, что мне плохо в клоаке? Там уютно, тепло, вонюче… А может, мне там по-свински хорошо?
— Дорогой пан Штерн, — Попельский крепко оперся локтями на стол и проницательно смотрел в глаза собеседника, — вы не совершаете грязи с маленькими девочками. Я видел в жизни многих извращенцев. Знаете, что было для них общим? Так вот все пили алкоголь в малых или больших количествах. Пили ведрами или маленькими рюмками. Оглушались водкой, пивом лечили похмелье или запивали завтрак, смаковали вино за изысканными обедами. Рыгали от напитков, получали от них подагры, язвы желудка, дыры в пищеводе или же — были вполне здоровы, пили мало и символически. Алкоголиков среди них было много, трезвенника не видел ни одного. Не было также, вы полагаете, любителя пива. Вы понимаете? Никогда в жизни не встречал преступника, который бы пил только пиво. И это такого превосходного пива, как львовское мартовское пиво!
Перед Штерном была поставлена еще одна пенистая кружка. Немного пены стекло на поцарапанную ножом столешницу.
— Интересная теория. — Журналист закурил папиросу.
— Вы знаете бордель для извращенцев? Для дегенератов, принуждающих детей?
— Я не знаю такого борделя, — ответил Штерн, многозначительно акцентируя предпоследнее слово.
Наступила тишина. Пианист пробежал в последний раз по расстроенным клавишам и потянулся за принадлежащим ему бесплатным пивом. Салфетка в руках бармена впитала влагу с барной стойки. Шкурка сардельки лопнула в испорченных зубах чиновника в котелке.
— Я знаю другой бордель, — прошептал журналист. — Дорогой, роскошный, где каждый может удовлетворить свои прихоти… Даже самые необычные или эксцентричные… Различные ролевые сцены, притворство рассерженных служанок и гувернанток — это для работающих там шлюх хлеб насущный. Я слышал, как такой заплатит, так и в девочку переоденется…
— Адрес? — Попельский почувствовал мурашки на шее.
Штерн отер пену, которая осела у него под носом.
— Вы думаете, комиссар, что я купился на вашу дешевую приманку? На глупую историю о хороших людях, пьющих мартовское пиво?
Попельский в ответ закурил папиросу и улыбнулся слегка.
— Каковы ваши условия, редактор?
— Приоритет в описании всего вашего расследования — это раз, два: это ни пары из уст обо мне во время визита в бордель.
— Согласен на оба условия. — Попельский поднял кружку. — Я обещаю вам это. Давайте чокнемся бокалами, чтобы скрепить наш договор!
— Погодите, погодите… — Журналист откинулся на стуле. Он улыбнулся насмешливо, а его глаза стали косыми. — Заключение соглашения не важно без приличного алкогольного штампа. Геню! — крикнул он бармену. — Подай нам сюда две больших чистых и что-то на зуб. Этот пан ставит! Что вы так смотрите, комиссар? — Он улыбнулся насмешливо. — Я же вижу, что пиво вам не нравится! А договор должен быть аккуратно спрыснут, чтобы он был для вас обязательным! Откуда мне знать, что вы не выставите меня до ветру? — Владелец бара поставил перед ними две сотки водки и тарелку с селедкой и огурцами. Штерн поднял вверх холодную стопку. — Обещаете, комиссар?