– И к какому выводу вы пришли?
– Что вы не знаток местного законодательства. И потому вам следует предоставить адвоката.
– Это справедливо, но я не верю, что вы говорили именно об этом.
– Вот видите? Адвокат научит вас, что перечить нам в таком тоне неблагоразумно.
– Послушайте, вы вообще кто? Вы из полиции или из прокуратуры?
Человек в черном рассмеялся.
– Нет. Никак нет. Я гражданский, инженер из департамента общественных работ. Мой друг, – он указал на человека в зеленом, – армейский сигнальщик. Второй из моих друзей, как вы проницательно догадались, кучер.
– Тогда с какой стати вы приходите меня арестовывать, как будто вы полицейские?
– Вот видите, как невежественны вы в нашем законодательстве и порядке жизни. На Земле все по-другому, я отдаю себе в этом отчет. Но здесь все общественные служащие – члены одного братства, если так можно выразиться. Завтра мой кучер может стать мусорщиком…
Человек в зеленом тихо заржал и, не удержавшись, вставил:
– Уместнее будет сказать, что он им уже стал этой ночью.
– …а присутствующий здесь мой друг – матросом на одном из патрульных кораблей. Я же сам – скажем, инспектором по бродячим котам. Сегодня же ночью нас послали за вами [69].
– С ордером на мой арест?
– Я вынужден повторить, что для вашего же блага разумнее не подвергаться аресту. Вынужден с немалой грустью сообщить вам, что, буде вас арестуют, то обратно, скорее всего, уже никогда не выпустят.
С последними его словами дверь отворилась. Я увидел в зеркале мадам Дюклоз и мадемуазель Этьен, а за их спинами – кучера.
– Входите, дамы, – сказал человек в черном. Кучер затолкал женщин в комнату, и они встали рядом друг с другом у сушилки, перепуганные и сконфуженные. Мадам Дюклоз, старая седая толстушка, была одета в потрепанное хлопковое платье с длинным подолом (мне стало интересно, то ли это кучер разрешил хозйяке его натянуть, прежде чем увести, то ли она носила его постоянно вместо ночнушки). Мадемуазель Этьен, очень высокая женщина лет двадцати семи – двадцати восьми, казалась если не сестрой, то кузиной троих незнакомцев. У нее четко очерченный островатый подбородок, брови черные, но такие тонкие, что над глазами заламываются арками; глаза же, по счастью, не черные и не узкие, как у этих, а большие и сине-фиолетовые, как пятна краски на белом личике куколки. Волосы представляли собой копну коричневых кудряшек, и она была, как я уже сказал, столь высока ростом, что ноги напоминали ходули, поднимаясь на прямых истонченных костях к широким бедрам так, что это диссонировало с остальным ее телосложением, а чуть выше ее тело опять сужалось в талии к маленьким грудям и узким плечикам