– Я тоже хочу жить, – повторило последнее Дитя Тени. – Есть путь к спасению.
– Что? – воззрился на него Пескоходец.
– Люди бродят меж звезд, скручивают небеса, чтобы сократить себе путь. С той поры, как мы впервые очутились здесь…
– С той поры как они впервые очутились здесь, – вежливо уточнил Старый Мудрец. – Теперь я наполовину человек и знаю, что это мы всегда прислушивались к чужим мыслям, которым не было суждено прийти, слушали чужие мысли, а о себе как о человеках не думали. А быть может, они и мы суть одно – полузабытые и блуждающие в потемках, рыскавшие в памяти и буйно расцветшие.
– Песня девушки с маленьким ребенком ныне звучит в моем разуме, – сказало последнее Дитя Тени, – как и заклинание того, чье имя, по их словам, Последний Глас. Мне нет разницы, кто мы – одно или двое. Мы всегда отгоняли звездолеты своими песнями. Мы стремились жить так, как хотели, забыв, кто мы есть и кем были прежде, и пускай они скручивают небеса, – мы скручиваем их мысли. Что, если я сейчас спою призывную песню, и они явятся? Жители болот схватят их, и у них появится богатый выбор. Очень может быть, что выберут они уже не нас с тобой.
– Ты можешь сделать это в одиночку? – спросил Пескоходец.
– Нас так мало по сравнению с вами, что даже один кое на что способен. Другие ведь поют, как прежде, и звездолеты не увидят то, что пожелают. На миг моя песня прояснит их зрение, а скрученные небеса почти касаются нашего небосвода во множестве точек. Они не замедлят явиться.
– Это нехорошо, – сказал Старый Мудрец. – Мы очень долго бродили без забот в собственном раю. Было бы лучше нам всем умереть.
Последнее Дитя Тени с неожиданной прямотой ответило:
– Нет ничего хуже моей собственной смерти.
И тут что-то случилось. Отодвинулась и смялась завеса, укрывавшая мир. Это произошло мгновенно: река, туман, трясущиеся в танце жители болот, выкликавший свои заклинания Последний Глас и они сами остались неизменными, но то, что случилось, было больше и важнее всего этого. Пескоходец так и не заметил, что это было, и тут же понял, что занавес нависал над миром всегда, но теперь бессмысленно пытаться припомнить, как он в точности выглядел. Небо открылось. Между птицами и солнцем ничего не было. Туман, крутившийся вокруг Последнего Гласа, мог теперь подняться до самой Женщины с Горящими Волосами. Пескоходец взглянул на последнего из Детей Тени и увидел, что оно плачет, а у него в глазах ничего не отражается. Он и сам чувствовал нечто подобное, а потому, обернувшись к Ветви Кедра Качаются, спросил:
– Матушка, какого цвета теперь мои глаза?