Пятая голова Цербера (Вульф) - страница 94
Люди сотрудничают друг с другом, обживаются. Наш город (как можно видеть, проведя пару дней в одном из этих новомодных, выстроенных обрывистыми каньонами метрополисов, я уже свыкся с ним настолько, что мню себя почти старожилом; почем знать, а вдруг, прежде чем я выгрузил в комнату содержимое своих сумок и развесил одежду на вешалках, меня так и приняли за одного из первопоселенцев) в основном выстроен из бревен кипарисовидного дерева, растущего в окрестных низинах, а крыши перекрыты гофрированным пластиком. Бой аборигенских барабанов в отдалении – все, чего нам недоставало для счастья. (Но согласитесь, моя работа весьма упростилась бы, сумей я услышать такой вот бой! Вообще говоря, первопоселенцы, высадившись южнее нынешнего города, должны были бы отметить, что аннезийцы общаются на больших расстояниях, барабаня по стволам полых деревьев, и такие сообщения действительно зарегистрированы. Отмечалось, что аборигены не пользовались барабанными палочками, но ударяли по стволам раскрытыми ладонями, будто в тамтам. Как все примитивные народы, барабанными сигналами они предположительно имитировали обычную звуковую речь – поэтому барабаны и прозвали «говорящими»).
Офицер перелистал жесткие листы большим пальцем. Дальнейшие страницы были изготовлены из того же материала. Отложив блокнот, он потянулся за стопкой лежавших без дела бумаг, скрепленных в месте отправки (Порт-Мимизоне, как следовало из увиденной им пометки на обложке) тонкой оловянной застежкой, теперь почти отвалившейся. Эти бумаги были исписаны четким почерком профессионального чиновника, а страницы их – пронумерованы. Он не удосужился поискать первую.
Теперь у меня снова есть бумага и, как я и предвидел, выстученные моим собратом по заключению сообщения расшифрованы. Как? – спросите вы. Ну что ж, я могу рассказать, и вы восхищенно подивитесь моей сообразительности. Вы это можете. А мне это нужно.
Вслушиваясь в перестук, нетрудно вычленить в нем кодовые группы, каждая из которых, как я догадался, представляет особую букву. Мне очень помогло само то соображение, что код составлен так, чтобы его можно было понять, а не для запутывания информации. Кроме того, очевидно, что принцип его должен быть понятен даже человеку малограмотному. Вычисляя частоту использования каждой группы по сделанным мной пометкам, я легко разгадал принцип построения кода. Так мог бы сделать каждый на моем месте. Что, однако, собой представляют частоты букв? Ни одна сама по себе не значима, кроме как для криптографа. Мне явилась мысль, до которой нипочем не додуматься, если не сидишь в одиночном заключении с перспективой ждать, пока стены камеры не рассыплются от времени – именно такая участь, кажется, мне и уготована. Я приступил к анализу собственных высказываний! Мне всегда была присуща почти абсолютная слуховая память, распространявшаяся в особенности на то, что я когда-либо говорил сам. Я все еще в состоянии припомнить, к примеру, разговоры с матерью в четырехлетнем возрасте, и, самое странное, по прошествии стольких лет я отдаю себе отчет, что тогда сказанное ею не имело для меня ни малейшего смысла. То ли я не знал еще значения даже простейших слов, то ли мысли и эмоции, какие она пыталась выразить и передать, выходили за рамки детского понимания.