Когда мы покидали Иллинойс, я продала вещи, что были в нашей лачуге, за небольшие деньги, и оставила в прошлом все, что напоминало мне о замужестве.
В повозке не было места для моих немногочисленных пожитков, но меня это не тревожило. У меня никогда не было ни своей комнаты, ни даже собственной кровати. Так живут почти все. Единственным моим личным пространством были мои мысли и чистые листы бумаги, так что мне не понять, почему Джону так важно купить собственную повозку. Я спокойно прожила бы два месяца в палатке. Я бы и год в ней прожила. Но, глядя на его поджатые губы и напряженную спину, я понимаю, что он не уступит и уговаривать его бесполезно. Джону свойственны гордость и скрытность, и, пожалуй, если бы мне пришлось провести всю свою жизнь, чувствуя себя чужой в родном доме, я бы, наверное, тоже стремилась поскорее обзавестись собственным углом. Джон полон стремлений… И я не стану его останавливать, куда бы он ни направился и чего бы ни хотел достичь. Главное, чтобы он позволил мне сопровождать его. И чтобы мама, папа и братья могли остаться с нами. Они все к нему очень привязались.
Когда в полдень мы останавливаемся у очередного ответвления Блэкс-Форк, мама выносит из фургона старую семейную Библию. На первой странице есть длинный список – кропотливо составленный перечень имен всех членов семьи и важных семейных дат. Мама никогда не читает эту книгу, для чтения у нее есть другая Библия. Эту же, завернутую в ткань, она хранит в деревянном ящике, и с начала пути ее не доставали из кузова.
– Слишком долго я это откладывала. Давно об этом думаю, – объявляет она и вносит имя и дату рождения Ульфа в длинный список детей, а также указывает день, когда умерла Эбигейл.
От моего имени она проводит линию направо и пишет: «Джон Лоури, ж. июль 1853». Линия слева от моего имени тянется к другой записи: «Дэниэл Лоуренс Колдуэлл, р. окт. 1830, ж. окт. 1851, у. янв. 1852». Буква «р» означает «родился», «ж» – женился, «у» – умер. Я не хочу вычеркивать Дэниэла, но мне не нравится, как это выглядит: мое имя между двумя мужчинами. Думаю, Джону бы это тоже не понравилось, так что я рада, что мама решила достать книгу в его отсутствие.
– Тебе не кажется, что лучше подождать, пока мы поженимся? – спрашиваю я.
– Нет. Когда родился Джон? – невозмутимо отзывается она, занося перо над страницей в ожидании моего ответа.
Ей сегодня лучше. Щедрость Ханаби помогла ей поправиться.
– Он не знает. Зимой тысяча восемьсот двадцать седьмого или двадцать восьмого.
– Зимой?
– Мать рассказывала ему, что видела следы на снегу, так что, скорее всего, это была зима.