– Теперь это наши лошади, – тихо говорит Джон. – Нам потребуются шкуры для вигвама и бизоньи накидки, раз мы остаемся здесь зимовать. Лошадей можно обменять на все необходимое.
От всех этих новостей у меня кружится голова. Зимовать здесь? Вигвам? И почему эти лошади наши?
– Мне не нужно ничего, что принадлежало Магвичу, – запинаясь, выговариваю я.
– Я сказал то же самое Вахатехве, но он возразил, что лошадь не в ответе за того, кому принадлежит. Кому… принадлежала.
– Принадлежала? – переспрашиваю я, все еще ничего не соображая.
Джон молча принимается осматривать лошадей Магвича, сделав вид, что не услышал. Но я слишком хорошо его знаю.
– Почему… Вахатехве… отдал тебе лошадей, Джон?
– Я их выиграл… На скачках. Точнее, выиграл Дакота.
– Дакота?
– Саврасый. Так его зовут.
– С каких пор?
– С тех пор, как он помог мне выиграть твою сумочку и пять лошадей у Вахатехве, – тихо отвечает Джон.
– А кто порезал тебе живот и щеку и ранил… Дакоту?
– Магвич.
Джон произносит это имя так, будто его вкус ему противен.
– И что ты сделал с Магвичем? – шепотом спрашиваю я.
Дыра у меня в груди заполняется чернотой. Джон медлит, но потом поднимает на меня серьезный и мрачный взгляд.
– Я убил его, Наоми.
На меня накатывает волна облегчения и отвращения, и я сжимаю зубы, закрываю глаза и хватаюсь за стебли травы, чтобы меня не унесло этим потоком.
– Наоми! – тихо зовет Джон.
– Да?
– Мне нужно, чтобы ты на меня посмотрела.
– Я посмотрю. Обязательно посмотрю, Джон. Я просто… пока не могу, – признаюсь я, зажмурившись.
Я слышу, как он приближается и садится рядом со мной, но не касается. Я чувствую холод его влажной кожи и знакомое тепло его дыхания.
– Мне нужно, чтобы ты посмотрела на меня прямо сейчас, – мягко произносит он. – Пожалуйста.
Я открываю глаза и поднимаю голову, готовясь встретить его взгляд. Так много слов. Так много! И когда я смотрю на него, то чувствую себя лгуньей.
– Я обещал Вашаки, что не стану искать мести, если он поможет мне найти тебя. И я сдержал обещание. Но Магвич решил, что может убить меня, и сегодня он попытался это сделать. И тогда я убил его.
Мои глаза выдают слова, накопившиеся внутри, и мне хочется поскорее отвести взгляд.
– Он заслуживал смерти, и я не жалею, что убил его. И мне не стыдно в этом признаться. Мне нечего стыдиться. И тебе тоже нечего. Слышишь меня?
В голосе Джона звенит ярость, но его губы дрожат, и я накрываю их рукой, пытаясь утешить, хотя сама вот-вот сломаюсь. Он обхватывает мое запястье и целует ладонь, и так мы сидим вместе, пытаясь справиться с собой, с горем, чувством вины и словами, которые так и остались несказанными.