– Я видел его, Наоми. Я видел Ульфа.
Звук его имени пронзает меня, заставляя зашипеть от резкой, но знакомой боли.
– Они здесь, как и предполагал Вашаки. И очень близко. Бунгу чуть не ворвался в их деревню.
– Ты видел У… Ульфа? – заикаясь, выговариваю я.
– Он выглядит хорошо. Очень хорошо, – шепотом успокаивает меня Джон.
Он рассказывает, как подошел к реке напоить коня и увидел детей и женщин выше по течению.
– Кажется, они меня не видели. Никто не бросился бежать и не испугался, и никто не бросился меня догонять.
– Я хочу увидеть его, – требую я. – Поедем сейчас же!
Он медленно кивает, как будто ожидал именно этого, но не отпускает меня.
– Я рассказал Вашаки. Он возьмет с собой Ханаби, Потерянную Женщину и нескольких воинов и отправится с визитом к Покателло. Вашаки считает, что нам с тобой лучше там не появляться. Он хочет сообщить им, что мы здесь, иначе они могут испугаться, убежать… или напасть. Это будет мирный визит, жест доброй воли.
– Доброй воли?
У меня в груди все сжимается, и я отталкиваю Джона, чтобы как следует вдохнуть. Он скатывается на бок и приподнимается на локте, глядя на меня сверху вниз.
– Доброй воли, Джон? Покателло и его племя не вызывают у меня никаких добрых чувств.
Джон садится, обхватив колени руками и склонив голову, но не отвечает. Мне непонятно его молчание.
– Мою семью перерезали. Я слышала предсмертные крики матери. Видела отца и брата в луже крови, – шепчу я.
– Я знаю, – тихо отвечает он. – Я и сам почти все это видел.
– Он не такой, как Вашаки, Джон. Покателло плохой человек. Плохие люди причиняют вред остальным. Всем подряд. Он продолжит причинять вред. В этом мире нет места таким, как он, но почему-то никто не хочет положить конец его злодеяниям.
В моем голосе звенит осуждение, и я морщусь. Я не виню Джона. Как я могу его винить? И Вашаки тоже не виню. Он стал нам настоящим другом. Но Покателло виновен, но ни он, ни его люди так и не получили по заслугам.
– В этом мире нет места ни для кого из этих людей, – говорит Джон, поднимая на меня печальный взгляд. – Военные вожди Вашаки сидят вокруг костра и обсуждают, как лучше защитить свои земли и образ жизни, но сам Вашаки знает, что все это вопрос времени.
– Да что это за образ жизни? Снимать скальпы? Жечь повозки? Продавать и насиловать женщин?
Я не понимаю его, и моя грудь горит от возмущения и сдерживаемых чувств. Джон молча сидит рядом. Когда он снова поворачивается ко мне, я вижу в его глазах… разочарование. Я его обидела и разочаровала.
– Вашаки рассказывал мне, что корова отбилась от каравана переселенцев и забрела в деревню черноногих неподалеку от Форт-Холла. Черноногие убили ее и съели. Они ее не крали, даже не знали, чья она. Она пришла в их лагерь, так что они сочли ее своей. Но кто-то пожаловался, кавалерию отправили разбираться, и те в суматохе уничтожили полдеревни. Уродливые поступки встречаются по обе стороны, Наоми. Несправедливо так говорить.