Его так долго нет, и я злюсь и терзаюсь от страха. Вашаки долго смеялся, когда Джон запрыгнул на спину серого коня, но теперь он уже не смеется. Потерянная Женщина в отчаянии ломает руки, а Ханаби, судя по тону ее голоса, ругает мужа. Тот не подает виду, что встревожен, скрещивает руки на груди и держится спокойно, но все время смотрит в ту сторону, куда ускакал Джон. Наконец он возвращается. Черная точка на горизонте превращается в одинокого всадника на медленно плетущемся коне. Я сглатываю от облегчения и утираю злые слезы, выступившие на глазах. Когда Джон оказывается достаточно близко, чтобы я могла убедиться, что он цел – крови нет, руки и ноги не сломаны, спина выпрямлена, – я разворачиваюсь и удаляюсь в наш вигвам. Пусть сам меня ищет.
Он появляется не сразу. К тому моменту, когда он входит в вигвам, мои слезы успевают высохнуть, а гнев разгорается еще сильнее. Я дожидаюсь его, сидя на нашей постели из бизоньих накидок.
– Это был очень глупый поступок, Джон Лоури, – бросаю я, не дожидаясь, пока он опустит шкуру, закрывающую вход.
Джон подходит ко мне и садится на корточки, заглядывая мне в глаза.
– Потерянная Женщина очень испугалась, – добавляю я.
– Ее дочь погибла, упав с лошади. Меня уже отругали как следует. – Он явно сочувствует Потерянной Женщине, но не слишком-то раскаивается.
– Почему тебя так долго не было? – продолжаю злиться я. Мне хочется вцепиться ему в волосы и хорошенько встряхнуть его.
– Бунгу бежал, пока не устал. На это нужно время.
– Бунгу? Ты назвал своего коня Конем? – Я в бешенстве, и мне хочется его уязвить.
Джон улыбается, сияя от гордости.
– Ты знаешь это слово.
– Да. И это, и еще кое-какие другие. Например, кутисе – «сумасшедший». Ты просто сумасшедший, Джон.
– Ох, Наоми.
Он кладет руки мне на бедра и тянет на себя. Я откидываюсь назад, чтобы увернуться, и тут же понимаю свою ошибку, когда он забирается на меня, упираясь локтями в шкуры по бокам от моей головы. Меня прижали, а я еще не закончила злиться. От него пахнет лошадиным потом, кожей и смолой. От него пахнет Джоном. Я люблю это запах. И его самого люблю – и боюсь потерять. Я решаю зайти с другой стороны.
– Что бы я делала, если бы с тобой что-то случилось, Джон? – спрашиваю я.
– Я объезжаю мулов с двенадцати лет, Наоми. Это вроде как моя работа. А теперь у нас будет еще одна лошадь. Вашаки сказал, что отдаст мне коня, если я сумею его объездить.
Отчаявшись, я закрываю глаза. Он ни капельки не раскаивается. Джон касается губами моих век, осыпает поцелуями подбородок. Когда он ловит мою нижнюю губу, я сдаюсь и отвечаю на поцелуй, прикусывая ему язык, чтобы показать, что я его еще не простила. В отместку он кусает меня в шею. Я уже начинаю думать, что Джон рассчитывает получить прощение не извиняясь, но он вдруг поднимает голову и делает глубокий вдох.