Наоми вздыхает, но кивает, принимая мое условие.
– У вас есть еще какое-нибудь имя, Джон Лоури? – спрашивает она.
Я молчу в нерешительности. Она имеет в виду мое имя на языке пауни?
– Вы просто Джон Лоури? Среднего имени нет? – не сдается Наоми.
Может, виновата темнота и ее жалобный тон, но я вдруг рассказываю ей то, о чем никому и никогда не говорил:
– Мама звала меня Питку Асу.
– Скажите еще раз, – шепотом просит она, и я подчиняюсь. Она повторяет за мной незнакомые звуки, и у нее неплохо получается. – А что это значит?
– Две Ноги.
– А как будет «черепаха»? – поддразнивает меня Наоми.
– Ичас.
– Мне нравится. Но только это все равно не на «У», – вздыхает она.
Я улыбаюсь. Наоми устало сутулится, напоминая вянущий цветок.
– Его крик похож на вой волчонка. Это было первое, что пришло мне в голову, когда я его услышал, – замечаю я.
Она поднимает взгляд, всматриваясь в меня в темноте:
– Мою прабабушку звали Ульф[4]. Джейн Ульф.
– Ульф Мэй, – на пробу произношу я.
– Ульф Мэй, – бормочет Наоми, кивая. – Мне нравится. Видит Бог, ему нужно сильное имя.
– И начинается на «У», – подвожу итог я.
Она тихо смеется, и от этого радостного звука мое сердце начинает биться чаще.
– Идите спать, Наоми.
Ее имя оставляет сладкое послевкусие на языке. Я знаю, что раскрыл ей то, что хотел сохранить в тайне.
– Пожалуй, так и сделаю, Джон. Спасибо, что помогли. Однажды мой брат захочет узнать, как получил это имя. Тогда я расскажу ему о вас и об этом путешествии. – Она вздыхает и слабо улыбается. – Ульф Мэй. Волчонок. Хорошее имя.
Голос Наоми звучит умиротворенно. От ее слов мое сердце переполняют чувства. Я скрещиваю руки на груди, чтобы ненароком не коснуться Наоми, желая утешить ее еще больше.
На этот раз я не желаю ей спокойной ночи. Усилием воли я заставляю себя уйти. Мне хочется быть рядом с ней. Я забираюсь в палатку, где всего час назад обнаружил Уэбба, но не остаюсь там. Вместо этого я снимаю рубашку, беру немного воды из бочки Эбботта и принимаюсь тереть кожу мылом, пытаясь смыть с себя мысли о Наоми Мэй. Когда мы доберемся до Форт-Кирни, мне придется вернуться в Миссури, а она продолжит путь в Калифорнию. Я больше никогда ее не увижу, и эта мысль жжет изнутри, как голод, и терзает меня до утра.