– Мы хотим, чтобы он согласился, – заявил Скиннер.
– И я тоже. Вот только уверен, нам ничего не светит. Настаиваете, чтобы я попытался?
– Да.
– Когда желаете устроить представление? Сегодня?
– Как можно скорее. Мы сумеем собрать эту публику за полчаса.
Я посмотрел на свои часы: без десяти девять. Еще было время перехватить Вулфа до визита в оранжерею.
– С какого аппарата звонить?
Скиннер указал на один из пяти своих и даже соизволил снять трубку и протянуть ее мне, когда я подошел. Я набрал номер и, услышав голос Вулфа, начал:
– Это Арчи. Вы закончили завтрак?
– Да.
Ответ прозвучал отнюдь не сварливо. Я хорошо знал Вулфа, всю гамму оттенков и тонов его голоса, и вычислил настроение по этому единственному «да». Он добавил:
– Фриц говорит, ты завтракал здесь.
– Ага, мне надо было ополоснуться. Я звоню вам от имени народа штата Нью-Йорк.
– Вот как.
– По просьбе целого собрания: комиссара полиции, двух его заместителей, окружного прокурора, кучи инспекторов и их помощников, не говоря уже о сержанте Пэрли Стеббинсе. Я звоню из кабинета комиссара… Вам этот кабинет знаком, вы здесь бывали. После всех этих дней и ночей camaraderie[10] с ними… Я правильно это произнес?
– Почти.
– Хорошо. Я пользуюсь большим уважением всех и вся. От комиссара до лейтенанта Роуклиффа. А это приличный диапазон. Желая продемонстрировать, какого высокого мнения они обо мне, меня почтили особым доверием. У них есть к вам просьба, и они предоставили мне возможность ее высказать. Сидят тут и смотрят на меня с такой нежностью, что просто ком стоит в горле. Вы бы их видели.
– Сколько ты еще будешь тянуть канитель?
– Как раз заканчиваю. Суть в следующем. Мы завязли. Нам нужно попробовать нечто кардинально новое. Например, воспроизвести собрание в кабинете в тот четверг с оригинальным составом исполнителей и записать его на пленку. Мы доставим всю труппу, за исключением Сары Джаффи, и магнитофон. От вас только и требуется, что впустить нас да сыграть свою роль. Я сказал коллегам, любезно позволившим мне позвонить вам, что практически не сомневаюсь: вы пошлете нас к черту. А поскольку ничто не доставит вам большего удовольствия, чем возможность доказать мою неправоту, то у вас есть шанс отменно позабавиться. Все, что вам надо…
– Арчи…
– Да, сэр?
– Когда вы хотите это устроить?
– Сегодня. Как можно скорее. Вы, конечно, до одиннадцати не спуститесь из оранжереи…
– Так и быть. – Он был резок, но вовсе не бушевал. – Как тебе известно, я объявил перед свидетелями, что в этом деле ты мой клиент. А я никогда не отказываю клиенту в разумной просьбе. Эта просьба представляется мне разумной. Поэтому я даю согласие.