– Я сказал вам вчера.
– Да, но я не очень хорошо помню.
Я терпеливо и обстоятельно объяснил, но она как будто слушала не слишком внимательно, судя по паре вопросов, и я снова пустился в разъяснения. Она пообещала быть у нас в кабинете к одиннадцати.
Я предложил ей прихватить своего адвоката, но она ответила, что не хочет посвящать его в это дело: он может не одобрить нашу затею, а ей не хочется с ним спорить. Я не настаивал, поскольку мы все равно собирались просить Натаниэля Паркера действовать от ее имени, а лучшего юриста она вряд ли могла сыскать.
– Не думаю, – предупредила меня Сара, – что я все еще не в себе, но смелее не сделалась, а потому для меня это храбрый поступок. Надеюсь, вы понимаете.
Я подтвердил, что все понимаю и высоко ценю.
Утро тут же заиграло новыми красками. Первым делом я поднялся в оранжерею и сообщил Вулфу, что тридцать центов, в которые обошелся крюк на такси до склада Армии спасения, оказались прекрасным вложением, а в ответ получил указания.
Вернувшись в кабинет, я взялся за дело. Первым в списке шел звонок Паркеру. Требовалось изложить ему все в подробностях, ознакомив не только с именами, адресами, событиями и намерениями, но и с целью и планом нашего демарша.
Особого восторга он не проявил – для меня это было не в новинку, – а также дал понять: представляя миссис Джаффи в суде, он намерен отстаивать прежде всего ее интересы. Зная, что в случае нужды он отдаст Вулфу правый глаз, я сказал: если вдруг в результате нынешней затеи его вышибут из адвокатской коллегии, мне, возможно, удастся устроить его складывать бумажные салфетки.
Признаю, шутка вышла никудышная, но даже будь она искрометной, Паркер все равно не оценил бы ее. Эти законники просто не понимают острот насчет лишения адвокатского статуса. Уж слишком много времени и денег расходуется для его получения.
Военный совет, начавшийся у нас в одиннадцать часов, обернулся крупным успехом без особых нареканий с чьей-либо стороны. Миссис Джаффи опоздала на десять минут, но в остальном я мог ею гордиться и после завершения встречи всерьез подумывал, не называть ли ее просто Сарой.
Она ни в коем случае не была дурочкой, способной лишь кивать, поскольку ничего лучшего в голову просто не приходит. Пришлось разъяснить ей дело во всех подробностях: что необходимо сделать, почему, когда и кому. В основном эта миссия выпала на долю Паркера, раз уж она являлась его клиенткой.
Паркер, высоченный, шесть футов и четыре дюйма, не имеющий иной защиты для своих костей от непогоды, кроме дубленой кожи, был настроен весьма скептически. В какой-то момент я даже подумал: уж не собирается ли он умыть руки? Однако в конце концов он признал, что задуманную нами акцию можно предпринять без особого риска для его репутации юриста и жизни, а также для свободы и благополучия клиентки.