Под их жужжанье буду жить без страха и без боли.
На этом стихотворение не заканчивалось, было и продолжение.
– Ну это уже что-то, – сказал я Вулфу. – Иннисфри – это где?
– Чего? – сердито посмотрел он на меня.
– Она пишет стихи. – Я положил листок перед Вулфом и, обойдя стол, встал у Вулфа за спиной, чтобы дочитать до конца. – Она собралась на Иннисфри, построит там хижину, разобьет огород и станет разводить пчел.
Я стал читать дальше:
Спокойно буду жить в плену у тишины,
Рассветной тишины тумана и сумеречной —
с пением сверчков.
Там полуночные сверкают звезды
И полдень алый зной мне посылает без обмана,
А ветер – шелест птичьих слов.
Встану да и поеду в Иннисфри,
Где днем и ночью омывает скалы чистейшая озерная вода.
Дорога тяжкая, и все ж желанье не пропало,
Душа сказала мне – оковы отвори.
И серость мостовой озерной гладью стала
[2].
– Пораженчество, – объявил я, – призывы к миру. Хватит, мол, воевать. Кстати, вы заметили…
Вулф, фыркнув, оборвал меня:
– Перестань! Этим стихам уже полвека. Их написала не она, а Йейтс. Ничего интересного не нашел? – спросил он, ткнув в груду скарба у меня на столе.
И тут я заметил нечто такое, что упустил:
– Знаете, эти стихи мне кое-что напоминают.
Встав спиной к сержанту Брюс, чтобы ей не было видно, я вытащил из кармана листок бумаги, который обнаружил среди развалин кабинета Райдера. Это было анонимное письмо, полученное Шаттаком. Развернув анонимку, я положил ее на стол, рядом с листком, на котором было отпечатано стихотворение.
– Взгляните! Это, – я кивнул на анонимку, – писал явно не Йейтс. По крайней мере, я так думаю. – С этими словами я показал на сходство двух текстов: буква «с» чуть ниже уровня строки, смещение влево буквы «о» и так далее. – Конечно же, это может быть лишь занятным совпадением, однако оно уж слишком сильно бросается в глаза.
– Да, занятно, – с недовольным видом согласился Вулф.
Ему явно не понравилось, что я оказался внимательнее его. Он достал из стола лупу и принялся тщательно сравнивать листки, ну а я пожал плечами, вернулся к себе за стол и сел в кресло. Если он решил, что Брюс столь глупа, что не поймет, зачем он сравнивает шрифты, время его научит. Однако мгновение спустя я понял, что он делает это специально напоказ. Наконец он отложил лупу и одобрительно мне кивнул:
– У тебя по-прежнему острый глаз, Арчи. Вне всякого сомнения, оба текста отпечатаны на одной и той же машинке.
– Премного вам благодарен. – Я понял намек и перешел в наступление. – Если вы собираетесь спустить ищеек и приступить к поискам, считаю, что лучше всего начать с квартиры сержанта Брюс. Я как раз приметил там портативную пишущую машинку марки «Ундервуд».