– Ну, ты просто молодец! Мистер Вулф в таких случаях говорит «приемлемо» – как тебе известно, большего от него не дождешься. Так ты позвонишь Паркеру?
– Я зайду к нему. Надо подписать одну бумагу.
– Понял. До скорого.
Я повесил трубку и доложил Вулфу. Он оторвался от моего отчета, произнес «угу» и вновь погрузился в чтение.
После ланча мы с Вулфом на пару занялись важным делом. Пришлось детально припомнить наш разговор с Ковеном в субботу вечером, а также повозиться с оборудованием, установленным корпорацией «Левай рекордер». Мы бились почти час, предприняв три попытки, но в конце концов Вулф сказал, что доволен.
Затем время потянулось невыносимо медленно, во всяком случае для меня. Телефонные звонки пошли на убыль. Вулф за своим столом покончил с отчетом, сунул его в ящик, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Я бы охотно завязал разговор, но весьма скоро его губы принялись за работу – они выпячивались, втягивались и снова выпячивались, – и я понял, что мозг его занят, а потому поплелся к шкафу и занялся орхидеями: стал вносить пометки в журнал прорастания семян. Для выращивания орхидей лицензии, слава богу, не требовалось, вот только вскоре неизбежно встал бы вопрос, чем оплачивать счета. В четыре Вулф удалился в оранжерею, а я по-прежнему корпел над записями. В последующие два часа телефон то и дело звонил, но всякий раз это оказывались не те, кого мы ждали: не Ковен, не его адвокат и не Паркер. В две минуты седьмого я уже решил, что Ковен небось накачался до поросячьего визга и сегодня ничего не произойдет, и тут вдруг раздался звонок в дверь. Одновременно с этим из прихожей донесся звук остановившегося лифта: это Вулф спустился из оранжереи.
Я прошел в прихожую, включил свет на крыльце и выглянул наружу сквозь одностороннюю стеклянную панель. Норковая шубка была той же, а вот шляпка – другой. Я подошел поближе, пропустив идущего в кабинет Вулфа, рассмотрел лицо и убедился, что посетительница пришла одна. Затем вернулся к двери в кабинет и сообщил:
– Мисс Патриция Лоуэлл. Она подойдет?
Вулф скривился. Он редко радуется мужчинам, переступающим порог его дома, а уж женщинам и вовсе никогда.
– Впусти ее, – пробурчал он.
Я вновь направился к двери, отодвинул засов и открыл.
– Какой приятный сюрприз! – с воодушевлением произнес я; она вошла, я закрыл дверь, задвинул засов и поинтересовался: – Чем обязан? У вас пропал кокосовый орех?
– Я хочу повидаться с Ниро Вулфом, – отчеканила она необычайно сурово, что совершенно не вязалось с ее женственным обликом, в особенности с розовыми щечками.