– Просто поскобли физиономию, – бросил я ему.
Он накинул на меня простыню и отклонил кресло назад.
– А вы звонили? – спросил он. – Или этот олух опять забыл?
Я ответил, что не звонил, просто оказался поблизости, весь заросший щетиной, между тем как меня ожидает задание, требующее выглядеть презентабельно, и добавил:
– У вас тут, я смотрю, ажиотаж.
Эд отошел к шкафчику за тюбиком крема для бритья и принялся меня намыливать.
– Еще какой! – произнес он с чувством. – Карл – ну, вы его знаете – убил человека в маникюрном кабинете Тины. А потом оба дали деру. Тину мне жаль, она-то ничего, но вот Карл, даже не знаю.
Он взялся за мою левую щеку.
Говорить во время его манипуляций я не мог. Он закончил, отошел вытереть руки и вернулся с бритвой. Я наклонил голову влево и заметил:
– На твоем месте я бы поостерегся, Эд. Не стоит болтать повсюду, что Карл – убийца, пока это не доказано.
– Ну, на него иногда накатывало.
Бритва была острой и гладкой, как обычно.
– Зачем же тогда он сбежал?
– Почем мне знать. Но копы-то продолжают здесь что-то вынюхивать, даже инспектор.
– Ну а как же, ищут улики. Без улик никуда.
Эд натянул мне кожу на челюсти.
– Например, они выясняли у меня, показывал ли убитый мне что-нибудь, интересовался ли какой-нибудь вещью из парикмахерской. Я ответил, что нет. Это была бы улика, понимаете?
– Да, понял, – прошамкал я. – А о чем он тебя спрашивал?
– Да задавал всякие личные вопросы. Как зовут, женат или холост… Ну, знаете, как страховой агент или налоговый инспектор. Все они спрашивают одно и то же. Но когда он спросил о вчерашнем вечере, я объяснил ему, куда он может катиться. А потом подумал: да какого черта? И выложил все. Почему бы и нет? Это моя философия, мистер Гудвин: почему бы и нет? Так меньше хлопот.
Он задрал мне подбородок и стал брить горло. Когда с этим было покончено, я наклонил голову вправо, подставив другую щеку.
– Конечно, – продолжал Эд, – полиции надо во всем разобраться, но им не стоит рассчитывать, будто мы всё помним. Он, когда пришел, сначала поговорил с Фиклером, минут пять наверное. Потом Фиклер отвел его в маникюрный кабинет Тины, и он допрашивал ее. Потом Фиклер послал туда Филипа, а дальше Карла, Джимми, Тома, меня и Джанет. Я так думаю, помнить хотя бы это – уже неплохо.
Я согласно промычал. Эд как раз занимался уголком моего рта.
– Но всего я вспомнить не могу, как бы они ни приставали с вопросами. Я понятия не имею, сколько прошло времени между возвращением Джанет и тем, как Фиклер заглянул в маникюрный кабинет Тины и обнаружил копа мертвым. Они меня спрашивают: ближе к десяти минутам или к пятнадцати? А я отвечаю: у меня в это время был клиент, у нас у всех были, кроме Филипа, и поэтому я не знаю. Они интересуются: сколько вас заходило за перегородку после того, как оттуда вышла Джанет, – к нагревателю для полотенец или к чану, взять лампу или что другое? А я снова отвечаю: у меня в это время был клиент и я не знаю. Знаю только, что сам я не заходил. В это время я подстригал мистера Хауэлла. Как раз ровнял ему макушку, когда Фиклер заорал и выбежал оттуда. Пускай спросят мистера Хауэлла.