Тут реверенд внезапно улыбнулся, что показалось собеседнику странным – ведь голос рассказчика был невесел.
– Я догадался! – вскричал в волнении Уилл Барретт. – Это то самое, о чем вы говорили на своей прощальной проповеди перед отставкой! Что каждому человеку Бог обязательно устраивает самый главный экзамен, когда ты должен сделать некий выбор. И вся твоя предшествующая жизнь – не более чем подготовка к этому испытанию, а последующая – награда или расплата, в зависимости от твоего поступка. Я много потом размышлял об этом.
– Да, в жизни обязательно бывает самое важное решение, – рассеянно кивнул мистер Элфери, все так же улыбаясь. – Но главный свой выбор я сделал не в тот день. Может быть, когда-нибудь расскажу, а теперь ступай, тебе пора идти в храм.
Улыбался он, потому что память извлекла из своего ларца еще одну картинку – лицо юной Джоанны. Оно и тогда всё время возникало за спиной у посла Степана Ивановича – то над левым плечом, то над правым. Серые глаза нежно туманились, пугливо хмурились, лукаво прищуривались – мешали внимать проникновенным речам о страданиях несчастной Родины. Руссию молодой магистр, конечно, жалел, но никаких сомнений не испытывал. Везти Джоанну туда, где она будет заперта на женской половине, среди чужих людей и непонятных обычаев? Это было бы преступлением. Отказаться от любимой и любящей невесты ради того чтоб стать «государю и боярам советчиком»? Это было бы предательством.
* * *
А в следующее мгновение улыбка на старом лице угасла. Воспоминания естественным образом повернули туда, куда теперь не могли не повернуть. К дню главного жизненного экзамена – и предательства, которое все же свершилось.
Уилл Барретт уже вышел, вопросами больше не отвлекал. В комнате стало тихо, лишь постукивала по стеклу ветка с красными ягодами – в саду задул ветер. Ничто не мешало душе в тысячный раз заглядывать в тот же самый омут.
Там ничего не изменилось. Все так же сиял майский полдень тысяча шестьсот сорок шестого года, на ступенях своей церкви – той, прежней, в графстве Хантингтон – стоял шестидесятилетний, еще не скрюченный недугами и лишь наполовину седой Микифер Элфери, окруженный почтительными прихожанами. Только что завершилась служба, на которой он читал из «Книги пророка Даниила» о Валтасарове пире, а все кивали и шептали «воистину так», соглашаясь с тем, что Чарльз Первый – новый Валтасар и покаран судьбой по грехам своим. Накануне стало известно, что разбитый во всех боях король неизвестно куда сбежал из Оксфорда, своего последнего оплота.
Вдруг цирюльник Том Кроу как крикнет: