Он видел смерть Киды.
Пласт сделал её прекрасной. Ещё прекраснее, чем она была. Её рёбра сломались, когда талия стала тоньше. Её шея удлинилась, косы расплелись и упали до самой земли — вьющиеся, блестящие, неправдоподобно густые. Вытянутый позвоночник не выдержал их тяжести и надломился.
Больше Ларфид ничего не помнил. Его снесла с ног толпа, бегущая от пласта. Должно быть, не сознавая ничего, он побежал следом.
Он не видел, что случилось с матерью. Только Киду…
Очнувшись, Ларфид с безмерным облегчением понял, что никто не заметил его слабости. Даже Ошена. Ошена внимательно наблюдала за тем, как садился в автомобиль директор лакокрасочного. Остальные пялились на стену и на Фареки, который с энтузиазмом приканчивал граффити. Теперь это было безопасно — от цветов остались только разводы краски.
— Спасибо, Фареки, — сказала Ошена, — возвращайся к работе. Я напишу тебе благодарность с занесением.
Дворник встал навытяжку, не выпуская из рук канистру и ветошь. Надзиратели заулыбались. Фареки и без того выглядел бодрым, но тут просиял. Кошмарная история для него завершилась, и финал был хорошим.
Когда он скрылся за поворотом, Ошена тихо прибавила:
— А вот отчётность завода мы запросим не через директора. Вы заметили? Он ничего не сказал об уничтожении старой краски после директивы. Шеки, займись этим прямо сейчас, пока он не успел спрятать концы.
Шеки откозырял.
Ларфиду стало нехорошо. Что, если Ошена всё же заметила?.. И именно поэтому отправила на завод не его? Но Ошена сказала:
— Мы не закончили на сегодня. Вернёмся пока. Не расслабляйтесь.
Она услала Руви с поручением и отпустила участковых, предупредив, что через час соберёт совещание. Выходя из её кабинета, Ларфид видел, как Ошена взялась за телефонную трубку. В эту минуту она казалась совсем старой.
По пути он думал о Распорядке.
Рисовальщик работал на одном из заводов и жил где-то в комплексе общежитий — это было очевидно любому. Он мог выделить всего час на свою мазню. Побудку этот тип встретил в собственной койке, иначе комендант ещё утром приволок бы его в Надзор. «Что, если комендант заодно с ним?» — предположил Ларфид. Коменданты — люди суровые и лишённые фантазии, вероятность соучастия крайне мала, но всё же…
Это ничего не меняло. В комплексе жили тысячи людей. Плотно проработать всех не под силу Надзору — но на это способен Распорядок. И если Распорядок заберёт дело, то займётся им на свой лад. Они бьют по площадям. Они найдут преступника, найдут скорее рано, чем поздно, но прежде пострадают сотни невинных.
Ошена сделает всё, что в её силах, лишь бы этого не случилось.