Коко извивался, пронзительно крича, и Квиллер предложил:
— Пойдём наверх. Здесь нет ничего, кроме пыли.
Когда они выбрались из — под гобелена, Квиллер укоризненно сказал:
— Ложный звонок, Коко. Ты теряешь сноровку. Там не было никаких улик.
Као Ко Кун испепелил его взглядом, потом повернулся спиной и принялся облизывать себя с ног до головы.
В пятницу утром Квиллер сидел за своей печатной машинкой и тупо смотрел на ряд клавишей. Он давно должен был написать статью, но в голове у него не было ни одной мысли.
Прошло три дня с тех пор, как он нашёл распростёртое тело Маунтклеменса во дворе, четыре дня с тех пор, как Нино свалился с подмостков, и девять дней со дня убийства Ламбрета.
Усы Квиллера подергивались. По-прежнему оставалось в силе предположение, что все три смерти связаны. Один и тот же человек убил владельца галереи, столкнул Нино с подмостков и зарезал Маунтклеменса. И тем не менее существовала возможность, что первое убийство совершил Маунтклеменс.
Телефон на столе прозвонил три раза, прежде чем Квиллер снял трубку.
— Я подумал, тебе будет интересно узнать, что отдел по расследованию убийств получил информацию из аэропорта, — сообщил Лодж Кендал.
— Да? И что они узнали?
— Алиби подтверждается. Маунтклеменс числится в списке пассажиров трехчасового самолета.
— Задержки рейса не было?
— Нет, самолет улетел точно по расписанию. Ты знал, что авиакомпания записывает фамилии пассажиров и хранит списки три года?
— Нет. Очень хорошо, что они это делают, Спасибо за информацию.
Итак, у Маунтклеменса было алиби. И Квиллер получил подтверждение своей версии. Только один человек, говорил он себе, имел мотив для всех трёх преступлений, обладал достаточной силой, чтобы воткнуть нож в человека, и имел благоприятную возможность подтолкнуть Нино к смерти. Только Батчи Болтон.
Квиллер вернулся к своей печатной машинке, задумчиво посмотрел на зелёные клавиши и чистый лист бумаги.
Батчи, он знал это наверняка, имела серьёзные претензии к Эрлу Ламбрету. Она думала, что он надувал её при продаже работ и умалял её достоинства. Более того, Ламбрет подбивал свою жену дать отставку Батчи. Обиды, подобные этим, могли распалить воображение женщины, которая имела личные проблемы и была склонна к припадкам ярости.
Если убрать Ламбрета, могла рассуждать она, Зоя снова будет моим лучшим другом, как в старые времена.
Но на пути к сердцу Зои было ещё одно препятствие — Нино, к которому Зоя проявляла нескрываемый интерес. Если с Нино произойдёт несчастный случай, Зоя, возможно, с большим энтузиазмом отнесется к возобновлению девической дружбы.