Любовь и тепло были недостающими компонентами. Это дало мне ту картину мира и самоощущения, которые есть теперь у меня. Материнская фигура в моем сознании была напрямую связана с наслаждением, удовольствием и стыдом. Наша связь пролегала таким образом, что мне они не принадлежали, они принадлежали матери. Теперь я, тридцатилетняя женщина, пытаюсь научиться наслаждаться и вырвать из цепких рук уже мертвой матери свое удовольствие.
Материнская фигура всегда была тесно связана с сексом. Моим сексом, а не сексом вообще. Мать часто вела себя распутно, и при этом распутство прикрывалось маской порядочности. Это называлось «не выносить сор из избы». В доме я видела многое из того, что не должен видеть ребенок, – секс, унижения, насилие. Мать часто подвергала меня опасности. В те моменты, когда пьяный любовник в погоне за ней лез по балкону в квартиру, она сбегала из дома к подруге. А меня оставляла одну, один на один с этим извергом. Почему она не забирала меня с собой? Она думала, что он меня не тронет и, похоже, что я смогу его задержать своим присутствием. Он и правда меня не трогал. Но постоянное ощущение опасности, которое я проживала на протяжении нескольких лет, привело к тому, что я не могу жить с открытыми окнами и на первом этаже, а когда слышу шум за дверью в подъезде, покрываюсь потом, у меня начинаются приступы тревоги. Когда курьер в обход домофона попадает в подъезд и начинает звонить в дверной звонок, я цепенею и не могу двигаться, страх и паника поднимаются к голове и плечам, я чувствую холод. Я чувствую себя в опасности.
У меня была темная бесконечная ночь депрессии. Секс мне никогда не принадлежал. Моим сексом была неловкая навязчивая клиторальная мастурбация, которая приводила к периодам депрессии, я испытывала стыд и чувство вины. Моя вагина долгое время была онемевшей. Эта труба, путь в мою матку, казалась мне ватным пространством тупого бесчувствия. Мне не было больно от пенетрации, но и я ничего не ощущала. Любой объект, помещаемый в меня, что бы это ни было, не вызывал у меня никакого физического отклика. Внутри я была мертвой, слепой, темной. Секс принадлежал матери, наслаждение принадлежало ей. Я часто во время секса внутри себя чувствовала ее взгляд и вспоминала ее белое рыхловатое тело.
После ее смерти все изменилось. Моя вагина постепенно стала оживать. Сначала я начала чувствовать легкие толчки возбуждения в вульве в области входа. Немного позже тихие отклики в передней части трубы. Теперь вся моя вагина – это пространство чувствования. Она живая, как жив мой живот или язык. Психоаналитикесса, которая консультировала меня на предмет женской сексуальности в психоанализе и материнской агрессии по отношению к ребенку, услышав мой рассказ, предположила, что моя вагина долгое время выполняла функцию пуповины. Связь с матерью в моем теле пролегала именно там. Мать умерла, и моя вагина задышала. После четкого осознания, что смерть матери связана с приходом в мою жизнь вагинального наслаждения, я резко заболела. У меня ни с того ни с сего начался острый вульвит. Вся вульва превратилась в алую надутую плоть. Она выглядела так, как будто тысячи ос оставили в ней свои жала. Гинеколог, посмотрев мои анализы, провела пальпацию и взяла мазок. Все мои органы были в порядке, нет никакого намека на инфекцию или механические повреждения, сказала она и развела руками. Она не знала, чем можно объяснить мой недуг.