Номинация «Поэзия» (Баранова, Васякина) - страница 19

На первую страницу
И над губами светлые усики покрыты инеем.
Она смотрит перед собой
На дорогу.
Наверное, все было совсем по-другому,
И она в своем автобусе говорила с бригадиром и работницей столовой,
Или вообще, может быть, она никогда не работала на заводе,
Сейчас мне кажется, что она никогда
Не работала на заводе, и мы никогда не жили в Сибири,
Никто никогда не жили в Сибири,
А Сибирь — это такое место, где никто никогда не бывали,
А только и знают, что говорить:
«Вот когда мы жили в Сибири и строили ГЭС…»
Я люблю еще рассказывать,
Как мы детьми ходили на плотину
В минус тридцать, чтобы быть на льду,
На большой белой равнине.
Но это все неправда,
Потому что память намного сложнее,
И она сама в себя влагает разные вещи
Про мою мать, про меня, про моего отца,
Который Сибирь ненавидел.
И я думаю, что память — это такое место,
Где ненависть и злоба превращаются в сантименты и боль,
И память вмещает в себя все вещи,
Которые никогда, никогда, никогда не случались с нами.

1

Отец Сибирь ненавидел,
Он так и говорил:
«Я тридцать лет был в ссылке,
Страшная, страшная земля», — он говорил.
Он говорил: «Я приходил с работы,
Ложился к стене лицом, лишь бы ее не видеть,
Сибирь,
Лишь бы на нее не смотреть,
Сибирь,
И думал
О степи,
О белой, белой степной выгоревшей траве,
О мякоти алой растрескавшегося арбуза,
Только бы не смотреть на тесноту Сибири…»
Мы жили в этом смертоносном тесном краю,
Мы жили и видели сосны,
Мы собирали подснежники на горе,
А когда спускали воду на ГЭС,
Мы смотрели на белую воду, и на лицах
Она оставалась
Сложной влагой забытия и боли.

1

Из окна его машины
Были деревья,
Была серая асфальтовая дуга
В белых голодных сугробах,
И он кричал:
«Это наша страна!
Это наши бесконечно жестокие сибирские земли!
Это все, на что хватает глаз,
Все это нам принадлежит,
И я это все ненавижу…»

1

Это была Сибирь,
И ее не назвать одним словом,
Только словом «Сибирь»,
Но по отдельности если мы называли ее:
Вот Ангара,
Вот Братское шоссе,
Вот Три сестры,
Вот Лысая гора,
Вот Усть-Илимская ГЭС,
Вот Усть-Илим,
То Сибирь рассыпалась.
Даже если мы говорили:
Вот это наша тайга,
И тогда Сибирь рассыпалась.

1

Когда мы жили в Сибири, у нас не было денег,
У нас не было памяти и не было любви,
А был только один
Длинный душный тяжелый день,
В котором мы жили все вместе
В одном беспредельном теле
И были одним взглядом,
И были одной болью.
А еще мы бесконечно ели,
И покупали еду,
И готовили еду,
И говорили о еде,
И боялись, что еда закончится,
И боялись, что она исчезнет,
Боялись за еду.

1

Когда мы жили в Сибири, у нас не было любви,
Было одно бесподобное длинное тело на всех,
Оно, тесное и многоротое,
Следующая страница