Быт северный, деревенский, и здесь — того гляди разглядишь в траве красную вышивку земляники, майолику незабудок.
Будто последнее дерево в срубленной роще — колокольня из серого дерева, серебра и лучей предутренних высится. Так и мы должны выстоять — когда исполнится двадцать, тридцать и сорок пять, и ветер сорвёт с головы косынку хлопчатобумажную, белую.
Папа стоит под тысячелетним небом у деревенской церкви, крестится.
Я повторяю его движения: сначала на лобик, потом на животик, потом — на плечико…
И мир отзывается медвежьей, и заячьей, и голубиной, и яблоневой, и земляничной речью, звонкою и отрывистой.
И нет слов
человеческих.
Ни следа человечьего.
Ныне и присно.
1.
Я свидетельствую о сыне, который остался один в квартире — на ковре деревянные кубики перекладывал, строил башни. Утром не ел молочную кашу, по краю размазывал, корчил рожи, расковыривал ссадины.
Мне сказали в садике воспитатели — странный какой у вас, сидит над рисунками или пластилиновыми фигурками, говорит: марко поло не знаю зачем плывёт, магеллан не знаю зачем плывёт.
Я объясняю, что с ним читали про великие географические открытия.
Я свидетельствую о рынке, на который пришла, чтобы сыну купить ботиночки из кожзама. Продавщица сказала: возьмите эти, на два размера
больше, чем нужно, потому что вырастет, не заметите. Верно, уже лежит в тумбочке груда обуви, не успевшей потрескаться и порваться. Я купила ботинки — их в пакетик тоненький упаковали.
Я свидетельствую о праве всего живого произрастать из бетона заплёванного, из развалин краснокирпичных, из вулканического песка.
Я возвращаюсь обратно к сыну и свидетельствую о духе. Я возвращаюсь
готовить ужин, сушить бельё.
магеллан не знаю зачем плывет
христофор не знаю зачем плывёт
марко поло не знаю зачем плывёт
Собирала камешки в сырой полосе прибоя, собирала ракушки, складывала в карманы, радовалась — привезу чёрное море в свою однокомнатную, в ванну выплесну.
Собиралась с мыслями, собиралась вырасти в космонавта, собиралась сделать татуировки в виде очертания континентов, чтобы при холодных лампах дневного света разглядывать, вспоминая.
Совершая здешняя привычная жизнь, выражающаяся в приливах и ржавых водорослях.
В возрасте пяти лет я нашла на морском берегу маленькое и остывшее — кто-то похоронил любимую кошку у самого синего моря, потому что был страшный дождливый день.
С тех пор я вижу, как носится по воде
божий ветер.
А земля лежит, на атомы разобщённая,
несотворённая.
единосущная
мёртвым.
Всматриваюсь в иконы, точно в фотографии далёких родственников, собранных в обтянутый красным бархатом фотоальбом.