Номинация «Поэзия» (Баранова, Васякина) - страница 51

Аню давно по оврагам никто не ищет,
за листовки и информацию никому не платят.
Аня жила на станции Омутище —
Аня ушла в самом лучшем зелёном платье.
Пили, я помню, пиво в холодных банках —
губы насквозь жестяной язычок изранил.
Так у «Пятёрочки» тихо стоял и плакал —
только Господь непременно придёт за Аней.
Белое поле скоро пройдёт и стает,
птицы под небом будут, и будут кедры —
если Господь непременно придёт за нами.
Если Господь непременно придёт за нами…
Я выхожу на платформу в дырявых кедах.

«Спросили: если пропустишь, не жаль будет?..»

Спросили: если пропустишь, не жаль будет?
Кто знает, как скоро сможем собраться снова?
Я приезжаю.
Я надеваю узкую юбку и мою голову.
Гонит по тропке ветер всякий декабрьский мусор,
пусто мне в городе, невыносимо пусто,
от фонарей да по снегу — жёлтые искры.
Десять лет выпуску.
Десять лет выпуску.
Я — беззаботная и бездетная, в юбку узенькую одета,
качаюсь на пластмассовых каблуках.
Как прошло моё лето? Как прошло наше лето, за которое
не сделались ни космонавтами, ни поэтами?
Дым из огромной трубы завода вливается в сумерки;
сумки идущих навстречу женщин руки оттягивают, калечат.
На втором этаже моей школы окна светятся — белёсые, тусклые.
Может быть, снова учитель русского проверяет тетради?
фальшива
у пришедших на смену нам юных, новых.
Знаете, мы работали над ошибками,
каждый день работали над ошибками,
неустанно работали над ошибками,
точно сами были в себе виновны.

***

грудь незрелая, развивающаяся;
грудь обвисшая, белая-белая на фоне тела
и розового приспущенного купальника;
тёмная родинка на плече — такая же, как у мамы,
красные пятнышки раздражения, мокрый пластырь.
неровная кожа, высвеченная белым светом дневных ламп,
свешивающихся с потолка.
если вы наблюдаете:
— боль или дискомфорт в левой половине грудной клетки,
— ощущение головокружения, неустойчивости или
предобморочного состояния,
— другие настораживающие симптомы,
то постарайтесь вытерпеть, никому не звоните.
шрамы, шрамы по телу — от ожогов, аппендэктомии,
кесарева сечения, всего нестрашного.
так сама стоишь без футболки
в раздевалке бассейна «Чайка»
и кругом замечаешь
жизнь.

***

Сколько себя помню — в июне вечно горело мазутохранилище.
Лишь появится над берёзовой рощей, что лежит вдалеке от страдания,
вдалеке от панельных пятиэтажек, чёрный дым — так выходим на улицу.
Нас на фотографии чёрно-белый газетной хроники ровный ряд.
Может быть, я
до сих пор стою там, среди мальчишек, непрестанно лезущих
не в своё дело, среди домохозяек и праздношатающихся,
потому что добрые люди в это время отсыпаются после смены
или идут на смену. А мы наблюдаем над городом чёрный дым,