— Значит, ты типа царь и бог?
— Каюсь.
— Кайся. — Михаил отвернулся. Плыли мимо черные пески… — Ты Лиса там случайно не встречал?
— А должен был?
Михаил несколько секунд молчал.
— Ты — нет.
— Лис кто? Друг?
— Это не твое дело, боже.
И новый приступ тишины. Какой же муторный ракурс — едва слышные щелчки неведомых приборов и черные пылевые облака, скользящие по равнине. Всесторонне рассмотрев свое внутреннее «я», Михаил пришел к выводу, что он устал. Очень устал — сразу, без каких-либо усилий, словно разверзлась бездна — просто устал.
— Что за движок у бега? — вяло спросил он.
Старик удивился. Добродушно посмотрел на Михаила и пояснил:
— Силовая установка бега создает гравитационное поле, вектор которого противоположен…
— Антигравитация?
— И турбина. — Старик удовлетворенно кивнул.
— Не слышу ее.
— Защитное поле кабины обладает избирательной пропускной способностью.
— Какого черта они делают здесь? В мире меча и магии?
— Слышал бы тебя Дэм. Он тоже борец за чистоту идеи — мать природа, долой технократию и все такое. Он три бега — прямо на хетч…
— Поменял?
— Можно сказать и так, — задумчиво хмыкнул Старик. Потом вдруг спросил: — Ты бы стал есть руками, будь рядом столовый прибор?
— Серебро или золото?
— Не понял.
— Прибор столовый — серебро или золото?
— А какая разница?
— С серебра я не ем. Аллергия.
— Шутишь, значит… — Старик принялся внимательно изучать крохотные дисплеи, расположенные перед ним. — Опять врут…
— В чудо технике нет навигатора?
— Сам жалею. Бег изобрели создания, которые чувствуют направление интуитивно, поэтому…
Неуверенно кивнув, Михаил обратил взгляд к горизонту. Интересно получается — поразительное многообразие жизненных форм и более того, поразительное многообразие миров.
— Трава. — Михаил прижался лбом к тому, что заменяло стекло кабины (упругое и теплое). Трава. Легкие, хрупкие, кристально-изумрудные стебельки трепетали средь черной пыли.
Не говоря ни слова, Старик довернул штурвал, и бег описал над очагом зелени круг.
— Значит, она сдержала слово…
Михаил никогда не видел, чтобы человек так искренне улыбался. Хотя какое там — не человек это.
— Кто она?
— Женщина.
— Ботаник?
— Больше, много больше… Действительно, приятная весть.
— Остановимся — пикничок там, шашлычок, — предложил Михаил. Увидев, как у собеседника потухли глаза, он довольно улыбнулся: телят, ведомых на бойню, здесь не будет. И полет пройдет отнюдь не в дружественной обстановке — эдак по-семейному…
У горизонта всколыхнулись неясные тени — словно облака низверглись, образовав колеблющееся марево угловатых форм. Кабины бега достиг едва различимый шум — легкий перестук, скрежет, звон. Старик посмотрел на Михаила — ждал естественного в подобной ситуации вопроса.