Михаил яростно вобрал в себя воздух:
— Теперь я понимаю, почему Импульс наградил тебя даром перемещения… Ворюга!
— В молодости я действительно интересовался чужой собственностью, — спокойно ответил Четрн. — Врата Вечности наделяют даром, который наиболее точно отражает суть соискателя. Прописная истина. Точка.
— Суть, так суть. — Михаил врезал Курьеру в челюсть.
Чет опрокинулся на спину, извернулся и молча ринулся в бой.
— Прекратите… — всхлипнула Ка.
Бойцов разнесло в стороны. Михаил виновато засопел. Выплюнул разжеванную сигарету и злость вернулась:
— Последняя…
— Жалко тебе? — Не глядя на Ка, Чет постарался придать остаткам «Лоры Долл» приличный вид.
— А попросить не мог? И мне не жалко, кусок ты хетча…
Четрн мгновенно подобрался. В его глазах промелькнуло искренне любопытство.
— Хетча? — переспросил он — Это ругательство? Что означает?
— А тебе зачем? — растерялся Михаил.
— Я их коллекционирую.
— Лечиться не пробовал?
— Так что оно означает?
— Не при ребенке же. — Настройщик замялся.
— Я не ребенок. — Ка успела раздобыть несколько фиолетово-красных цветов и теперь увлеченно плела венок.
— Ты не был на Груэлле? — спросил Михаил.
— Это что за дрянь?
— Не понял… А где ты прошел Врата? — Михаил насторожился.
— Понятия не имею. Старая перечница, ахун гуляр Т’хар притащил меня к куполу в лесу. Ты не подумай, я сопротивлялся. После Врат мы с ним немного подрались… И я сбежал.
— Верю… — Михаил решился: — Хетч — бытующее в народе название отходов жизнедеятельности биологических организмов.
— А-а, дерьмо, — радостно вскричал Чет. И повторил: — Хетч… ага… В целом, достойно. Хетч случается… Совсем как ты, Красноглазка.
— Я тебе глотку перекушу, — процедил Михаил.
— Лучше помоги собрать лапник и дрова. Ночью костер и мягкая постель нам не повредят.
— Ты такой умный.
— Я не имел в виду тебя, абыр. Ты будешь караулить.
Хрустнули под ногами первые ветки.
***
Укутанные зеленоватой дымкой в черной вышине парили колючие россыпи звезд. Серебристая и сочно-желтая луны плыли в ночи, создавая непередаваемый контраст холодной загадочности и теплого уюта.
Взглянув на темную стену леса, слабо подсвеченную алыми бликами костра, Михаил сунул руку в карман. Вспомнил, что сигареты кончились, и досадливо вздохнул. Воспоминания бередили душу. Ночь шептала.
— Брось. — Чет потрепал прильнувшую к нему Ка по украшенной венком макушке.
— Что? — взглянул на него Михаил.
— Забудь о Таге. Ты димп, а у димпа нет следов.
— Моя память — мое личное дело, Кошачий Глаз.
— Память одна, а боли много. Оно того не стоит, поверь взрослым, малыш.