- Жива-а-а-я... - ошарашенно протянул он. - Хозяйка, глянь, живая она! Да как же! Доза-то на быка была! Жива-а-а-я.
Ощутимей нанесло дорогими духами, зашуршала материя, и над Соломеей согнулась Элеонора. Она тоже была удивлена.
- Руська, ты меня слышишь?
Соломея не отозвалась - она забыла свою кличку. Ждала, что ее назовут настоящим именем. Элеонора не назвала. Спросила еще раз.
- Слышит она, хозяйка, слышит. Вон, гляделками шевелит. Надо же доза-то была на быка!
- Еще раз перепутаешь - выкину! Мне трупы не нужны. Понял?
Дюймовочка кивал головой, и у него на шее складывались кольца жира.
- Не трогай ее. Вызови медкомиссию, пусть в чувство приводят. Разговаривать завтра буду, сама.
Устукали каблуки Элеоноры, прошаркал следом за ней Дюймовочка. Клацнул металл, и скребущийся звук истончился на нет, уступая место глухой тишине.
"Доза... медкомиссия, живая... он так удивился, что я живая, значит, я должна была умереть? Но меня никто не убивал. Доза, доза..." Реденькая пелена заколебалась над провалом памяти, дернулась и разом сгинула, обнажая все, что произошло с Соломеей.
Она стояла у окна, когда в дверь ее номера раздался стук. Стучали сердито, громко, как стучит, возвращаясь домой, подгулявший хозяин. Это был клиент. По виду и по ухваткам - активист. Долго и нудно хвастался своим магазином, обещал подарки, если, конечно, останется доволен, и что-то еще говорил - Соломея не слушала.
Пришлепывая губами, активист пил вино, закусывал, и даже когда пил и закусывал, пытался говорить, но получалось одно урчанье, как у голодного кота, припавшего к куску мяса.
И Соломея решилась.
Вздрагивая, расстегнула ворот платья, поймала негнущимися пальцами серебряную цепочку на шее, но цепочка крутилась каждым мелким кольцом и не давалась, словно знала, что готовят ее и серебряный крестик, который она держала, на откуп. Клиент по-своему понял движение Соломеи. Пошлепал губами, уркнул и сердито выговорил:
- Погоди, застегнись. Я сам люблю. И не расстегивать буду, а рвать. Страсть у меня - рвать. За платье плачу.
Соломея сжала, наконец-то, в руке вертучую цепочку и стянула ее, больно царапая и задирая волосы. Вытянула перед собой руки. Крестик крутнулся и замер. Соломея упала на колени перед клиентом - крестик даже не шелохнулся. Она подняла голову и взмолилась:
- Возьмите, больше ничего нет. За вашу плату, а я не могу, не могу! Что вам стоит! Родименький, возьмите!
С нижней губы клиента стекала по подбородку темно-красная, капля вина, оставляя за собой извилистый, мокрый след. Клиент ничего не понимал. А когда до него дошло и осенило, он заорал и стал отпихивать каблуком протянутые ладони Соломеи. Попытался пнуть и промахнулся.