— Ее не изнасиловали — тяжело сказал я — ты, как и я читал отчет о вскрытии. Слушал профессора. Во все связи она вступила добровольно.
— Пофиг — Лука посмотрел на меня больными глазами — никто в это не поверит, потому что не захочет поверить. Ты думаешь, я не понимаю, что произошло? Профессор права, на сто процентов. Она поссорилась с парнем, наверное, изменял ей. Решила отомстить. Пошла на набережную, снялась там на этой долбанной дискотеке. Албанцы ее трахнули, все вместе, потом что-то произошло, и они ее убили. Испугались, выбросили труп в канаву и свалили в свою долбанную Шиптарию. Вот что произошло.
— Лука, Лука…
…
— Самая большая ошибка в нашем деле — делать скоропалительные выводы. Ты уже придумал, как все было, а теперь начнешь искать факты под свою теорию, которая у тебя в голове. Это не расследование. Это профанация.
— А какие еще тут могут быть объяснения?
— Любые, Лука, любые. Жизнь — штука сложная.
Так мы и сидели, пока не позвонил телефон. Лука поднял трубку, выслушал, скривился
— Вызывают. Наверх.
…
Помощник министра внутренних дел Люба Йованич принял нас в своем кабинете. Хоть мы и приняли всего по пятьдесят — но, кажется, он учуял. Ничего не сказал, впрочем. И правильно.
Я коротко доложил о своих выводах по делу и соображениях, Йованич отреагировал так же, как до него Савич.
— А без футбола нельзя?
…
— Послушайте, у вас есть целая опергруппа, которая ведет расследование — и пусть ведет. Зачем мне путаться у них под ногами? В сторону футбола никто не копал. Я и копну.
— А не догадываетесь, почему не копали?
— Догадываюсь.
Помощник министра встал, подошел к большому, до пола окну
— В этом городе, каждый второй юнак — член фанатской группировки. Они так же опасны, как необезвреженная бомба времен второй мировой под зданием. Копнул экскаватором — и тут же взрыв…
— Я должен расследованием заниматься, или делать вид?
Йованич еще какое-то время смотрел на улицу. Потом повернулся
— Теперь я понимаю, почему русские вас уволили
…
— Напишите план оперативных мероприятий. Как можно более подробный. Мне на стол. И от плана — ни шагу.
Я кивнул
— Сделаю.
— О своей активности докладывать будете каждые сутки.
— Есть.
— Идите…
Мы оба повернулись через левое плечо.
— Полковник Панин…
…
— А вас я попрошу остаться.
Твою мать. Мюллер блин, недоделанный.
…
Когда Лука ушел, и мы остались вдвоем, помощник министра молчал чуть ли не минуту. Потом спросил.
— С профессором Скрибич говорили?
— Да
— И что она вам сказала?
— Все как есть.
— А сами что думаете?
— Я не хочу делать скоропалительных выводов. Версию о групповом изнасиловании считаю притянутой за уши. А если секс был по согласию — то зачем убивать?