Помощник министра покачал головой
— Все еще хуже.
— Куда хуже.
— Есть куда. Мы неофициально взяли образец крови ее парня, Лазаря Михалича. Сравнили с образцами… спермы. Из тех троих мужчин, с которыми она вступала в половой контакт перед смертью — ни один из них не был Лазарем Михаличем.
Здорово. Просто — здорово.
— Нам будет нужна ваша помощь.
— В чем?
— Если Василий Никич об этом узнает — он способен нанять людей, чтобы те начали убивать первых попавшихся албанцев.
— Я не скажу.
— Речь не об этом. Вы с ним общаетесь… будете общаться. Если вы поймете или заподозрите, что он знает — скажите нам. Как можно быстрее.
Я принял решение.
— Хорошо, скажу.
— Как можно быстрее — подчеркнул помощник министра — пока не случилось нечто страшное. Мы рассчитываем на вас. Теперь — идите…
…
Вернулся в кабинет. Лука сидел и смотрел в стол.
— Что приуныл? — бодрым тоном сказал я — давай, план опермероприятий составлять. Бумага есть?
Информация к размышлению. Сербский путь часть 4
В истории каждой империи — всегда есть область, обладание которой становится для Империи фатальным. Для России — этой фатальной областью стала Галичина. Для Османской империи — Македония. Для Австро-Венгрии — пропуском на эшафот стала Босния и Герцеговина. Именно с ней связывались надежды Империи на обновление, и именно из-за нее началась война, которая Империю погубила…
К 1878 году, когда Босния фактически перешла в австро-венгерское владение — сама Австро-Венгрия не была единой. Это было «два в одном» — две страны, между которыми была даже граница, два парламента и два правительства — но один император (его звали «Император и Король») и три общих министерства. Две части империи — питали друг к другу застарелую ненависть, национальный вопрос был столь важен, что по сути само существование единой страны последние пятьдесят лет — оправдывалось тем что без Вены как арбитра и усмирителя — народы, составляющие Империю просто уничтожат друг друга.
Вот например, что писал о том времени Зигмунд Фрейд, живший в Вене
…
По всей территории Дуалистической монархии прокатилась тогда волна национализма, вызвавшая бесконечные и бесплодные споры относительно школ, рабочих мест и даже табличек с названиями улиц. Во время переписи вопрос о том, какой язык для человека является родным, стал ключевым при определении соотношения сил между отдельными нациями — а потому различные группировки даже стали вывешивать плакаты, подталкивающие к тому или иному «верному» ответу на него. Часто национальный вопрос сочетался с классовыми противоречиями — например, румыны и русины были по преимуществу крестьянами и в этом качестве противостояли венгерским и польским землевладельцам.