К сожалению для Гинкмара, его увещевания, похоже, не сильно повлияли на жизнь лесбиянок; откровенно говоря, с того момента все пошло под откос.
Слово берет Григорий IX
Позже, в 1230-е годы, папа Григорий IX поручил монахам-доминиканцам разобраться с гомосексуализмом, который широко распространился в Германии и от которого, по его мнению, страна глубоко страдала. Он решительно и громко заявлял, что вся ситуация абсолютно отвратительна.
Совершенно очевидно, к какой части шкалы от «как бы мне хотелось, чтобы вы этого не делали» до «надеюсь, вы будете гореть в геенне огненной» относились его чувства. Лесбиянки, безусловно, внушали ему ужас. Папа писал:
…[гомосексуалисты] презираемы миром, внушают страх небесному царству… они нечистые в большей степени, чем животные, они порочнее и злобнее всего живого.
Это лесбиянки-то злобные? Разве что в деле защиты своего права самостоятельно распоряжаться своими половыми органами, а не руководствоваться указаниями якобы целомудренных священников. К счастью, хотя папу Григория IX страшно злила сама ситуация, наказаний он придумал не слишком много. Зато его преемники очень постарались.
Слово берет Беда Достопочтенный
Беда Достопочтенный, английский монах-бенедиктинец, спокойно жил в монастыре Ярроу-Вермоут. Он родился и до папы Григория IX, и до архиепископа Гинкмара; можно сказать, что он был их предшественником и что все началось с него[48]. Церковники всего мира много-много лет спустя цитировали Беду, считая, что тот говорил правильные вещи. Беда высказывался по самым разным вопросам; в частности, скверное поведение религиозных женщин, особенно монахинь, беспокоило его еще больше, чем распутство светских дам, практиковавших однополые отношения. Монахини, которые изготавливали фаллоимитаторы и игрались с ними, вообще выводили его из себя. Беда считал, что за это прегрешение полагалось суровое наказание — семилетний пост, как, кстати, и за мужеложество.
Слово берет Блаженный Августин
Блаженный Августин считался в религиозных кругах авторитетной фигурой. К его советам относились серьезно; люди прислушивались к каждому его слову. В общем, это была большая шишка. Очевидно, что он очень заботился о духовном и телесном благополучии паствы, в которую, естественно, входили «овцы» обоих полов. Хотя у его мирских братьев с целомудрием тоже все обстояло непросто, он осознавал, что в заботе о своем здоровье женщины, живущие вместе без мужчин, могли заходить далеко и образовывать неестественно крепкие и тесные союзы. Иногда даже интимные. Женщины ведь существа слабые, без руководства им не обойтись.