– Что ты всегда лезешь не в свое дело, – проорал полковник вне себя от ярости и втащил меня внутрь, схватив за ворот сюртука.
– Немедленно отпусти ее, – сказал я, увидев за спиной Сергея стоявшую в ночной рубашке Катю, испуганную и дрожащую.
– Кто ты такой, чтобы мне указывать, щенок, – продолжал Агеев, но ворот моего сюртука отпустил, – что хочу, то и делаю с этой шлюхой, а ты не лезь.
Хорошо, – сказал он, – надо было бы тебя вызвать и пристрелить, что-то ты мне в последнее время не нравишься, не наш ты человек, нет, не шпион, это я проверил и исключил. Слушай, Александр Павлович, а может, ты – черт. Вот здорово, Лиза – ангел, а ты – черт: в огне не горишь, способности у тебя всякие, знаешь то, что никто не знает. Да ладно, не дрожи, шучу, не стал бы я убивать племянника Лизы. Забирай себе Катьку, мне она теперь не нужна, – и он толкнул Катю ко мне.
Я уложил Катю спать на том же диване, где перед этим спал пьяный полковник, перед сном налив ей для успокоения стакан мадеры. Утром Катя, приготовив мне завтрак и сделав уборку, засобиралась к себе домой.
– Катя, дам я тебе отпуск дней на десять, отдохни, навести деда в деревне, – сказал я успокоившейся и приведшей себя в порядок девушке. – Вот тебе «катенька», – я положил сотенную на стол, – купи гостинцев, а когда отдохнешь и все забудется как дурной сон, возвращайся.
Исполняющий обязанности начальника разведывательного отдела надворный советник Степанов сидел за своим столом в здании Главного Штаба и, глядя в окошко на петербургский двор-колодец, предавался мрачным мыслям.
И чего это Агеева вчера так понесло? – ну, выпил, с кем не бывает (а память услужливо выдала – пьет уже две недели, от умеренного до очень сильного опьянения), невеста ушла к другому (так в песенке поется «если невеста уходит к другому, то неизвестно, кому повезло») – ну не на людей же с этого бросаться, аки зверь лютый! Понятно, что жизнь полковника не баловала, а била: то из-за бедности пришлось в жандармы уйти; то покровитель в Жандармском Корпусе, генерал Черевин, перешел полностью на охрану ЕИВ, став начальником охраны царя и свитским генерал-адъютантом; а без покровителя трудно самому наверх пробиваться, пришлось чужой и своей головой рисковать и лезть в самое пекло. Но карьеру сделал – в 35 лет полковник и кавалер трех боевых орденов, включая заветный для каждого офицера Георгий. Представляю, какие сны по ночам снятся полковнику, – подумал Степанов, вспомнив слова Агеева о руках по локоть в крови невинных, – приходят, небось, невинно убиенные по ночам к полковнику…