Она отвернулась и сделала глоток кофе.
– А что с побегом из тюрьмы, Матильда? – прочистив горло, спросила Мари.
Матильда улыбнулась.
– Состоится. Сегодня вечером. Поэтому я здесь. Ждите их сегодня ночью. Они пойдут в Испанию вместе с вами, мадам Фиокка.
– Альбер был моим контактом в Перпиньяне, Антуан мёртв. Кто нас поведёт?
Девушка-курьер потёрла глаза и зевнула.
– Я дам вам контакт, встретитесь в кафе на окраине.
– И запасного тоже дадите?
– У нас больше никого нет, – покачала головой она.
Мифу прыгнул ей на колени и замяукал, требуя ласки. Матильда начала его гладить, и он заурчал от удовольствия.
– Я работала с одним англичанином по фамилии Гэрроу, – сказала Мари. – Месяц назад ему пришлось пуститься в бега, но мы как-то вместе с ним ездили в Перпиньян. У меня есть адрес. Нет ни паролей, ни имен, только адрес. Он будет тебе про запас, Нэнси.
Она сделала ещё один глоток кофе и застучала пальцами по столу.
– Теперь, когда Филиппа нет, нам нужно, чтобы кто-то сделал документы заключённым.
Нэнси вспомнила, в каком виде приходили сбежавшие из тюрем.
– И им нужно будет постирать одежду, – сказала она. – По крайней мере, будет чем заняться.
Семеро человек пришли в 2.30 ночи. Как они умудрились пройти по Тулузе в таком состоянии, Нэнси не могла себе представить. Измождённые лица, вонь, а вместо одежды – лохмотья. Нэнси впервые порадовалась, что Мари курит, хотя их смрад перебивал запах сигарет.
Когда они рассказали историю своего побега – как подмешали в вино снотворное, подкупили охранника, ехали в грузовике с сеном, а потом шли пять километров по карте, нарисованной на обороте сигаретной пачки, – Нэнси сказала им раздеться, сложить одежду в ванной Мари и вымыться.
В кухню они возвращались один за другим – розовые и чистые, замотанные в старые простыни и одеяла. Сирены завыли на рассвете. Жандармы, французская милиция и немцы прочесывали город в поисках труппы «Юлия Цезаря», которая скучилась и тихо сидела на кухне Мари.
– Милая девушка, – обратился к Нэнси высокий пилот-англичанин, пока патрули сновали туда-сюда вокруг их дома. – Я не могу предстать перед гестапо в простыне. Можно ли получить назад штаны?
– Нет. Прости, Брут. Только после стирки. А потом они ещё сутки сохнуть будут – у окна нам их не повесить.
– Брут? О да. Вполне похож, – согласился он и, подоткнув простынь, неловко зашаркал назад, в кухню.
В поезде они разделились. Четверо беглых хорошо говорили по-французски, остальные – нет. Нэнси поделила их на группы, назвала время, когда им нужно подойти к месту встречи в Перпиньяне, и показала, как кивать, пожимать плечами и бессвязно бормотать, если они вдруг наткнутся на патруль. Их документы всё равно не выдержат никакой серьёзной проверки.