Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма (Хапаева) - страница 146

— Умирать? Нет, нисколько, — ответил Сириус. — Быстрее и легче, чем засыпать[803].

И снова такое отношение к смерти находит параллели в «Ганнибале». В беседе Ганнибала Лектера с онкологической больной Беллой Кроуфорд о самоубийстве он называет смерть «исцелением» (цитируя не кого-нибудь, а Сократа) и рекомендует собеседнице на это решиться[804].

По словам Ролинг, Волан-де-Морт боится «бесславной», «позорной» смерти (именно так описывает отношение к ней в современном мире Филипп Арьес). В интервью она объясняет: «Страх Волан-де-Морта — смерть, бесславная смерть. То есть, по его мнению, смерть позорна сама по себе. Он считает смерть постыдной человеческой слабостью, чтоб вы знали»[805]. Но если Волан-де-Морт не протагонист, а всего лишь делюзия, воплощение страха смерти, то убить его — значит убить этот страх. Автор потому и «освобождает» Гарри от страха смерти, заставляя его либо совершить самоубийство, либо принять тот факт, что он будет убит, но получит разрешение «вернуться к жизни» в качестве живого мертвеца.

Уже в первой книге смерть называют «приключением»: «Для высокоорганизованного разума смерть — это всего лишь очередное приключение»[806]. Высказывание это даже повторяется через несколько страниц, возможно, чтобы юные читатели смогли лучше освоить эту мысль[807]. Не задаваясь вопросом, насколько хорошо девятилетний читатель (Ролинг считает, что ее книги предназначены именно для такого возраста[808]) способен постичь такое «приключение», посмотрим, какой смысл оно в себе несет. Возможная трактовка такова: конечная цель «приключения» — достичь бессмертия и примкнуть к живым мертвецам, что Гарри в итоге и делает. Эпитафия на надгробном камне родителей Гарри гласит: «Последний же враг истребится — смерть», — а борьба между главными персонажами серии за то, чтобы достичь бессмертия, которое в итоге достается Гарри, усиливает это впечатление[809]. Логический вывод из всего сказанного звучит в размышлении Дамблдора о смерти (которое довольно ощутимо отдает Средневековьем): «Не жалей умерших, Гарри. Жалей живых, и в особенности тех, кто живет без любви»[810]. Должен ли читатель сделать вывод, что всякий, кто хочет стать «настоящим Повелителем смерти», обязан принять насильственную смерть и рассматривать ее как награду, а не пытаться ее избежать? [811]

Ближе к концу Ролинг начинает писать слово «Смерть» с заглавной буквы. В последней книге Поттерианы жизнь после смерти изображается в виде квазифизического пространства, отличающегося лишь своей банальностью (вокзал Кинг-Кросс!). Смерть задумана как тот миг, когда разгадываются все загадки жизни — или, по меньшей мере, сюжетной линии книг — только попроси! Подразумевает ли это, иными словами, что мы удовлетворяем свое любопытство со смертью? И возможно, по той же причине загробный мир изображается в виде железнодорожной станции — прямой метафоры точки отправления. Представление о загробной жизни как о приятном возвращении после обретения бессмертия живого мертвеца опять же очень похоже на аналогичное представление, которое лежит в основе вампирских саг, о чем мы говорили в предыдущей главе.