. Фридландер показывает, что одержимость темой смерти проявилась в различных аспектах нацистской культуры, начиная от массового уничтожения людей и кончая помпезными похоронными процессиями: «Важно осознать постоянное тождество нацизма и смерти; это не подлинная смерть с ее повседневным ужасом и трагической банальностью, которая может произойти когда угодно, а ритуализированная, стилизованная и эстетизированная смерть»
[322]. Нацисты сами использовали термин «культ смерти». Так, например, в 1936 году архитектор Вильгельм Крейс представил на рассмотрение Гитлера проект монумента «культ героической смерти»
[323]. По мнению Фридландера, «тяга к разрушению и смерти» лежала в основе симпатий немцев к своему фюреру
[324]. «Любить смерть» — таков был один из девизов эсэсовцев. Печально известный девиз объединения «Гитлер югенд» — «Мы рождены, чтобы умереть за Германию». Эта цель была символически воплощена в нацистском культе мифологизированного героя Хорста Весселя
[325]. Считалось, что смерть — это акт, объединяющий индивидов вокруг судьбы нации;
[326] обоюдоострое лезвие символизировало героизм смерти в бою и возмездие врагам рейха:
[327] «Смерть, разрушение, героическое самопожертвование, готовность отдать жизнь за Германию — вот ключевые постулаты нацизма, особенно во время Второй мировой войны»
[328].
Исключительно важную роль в нацистской идеологии играл оккультизм — одна из основ идеологизации смерти в гитлеровской Германии. Как подчеркивает Николас Гудрик-Кларк в книге «Оккультные корни нацизма», идеи венских ариософистов без больших изменений были включены в нацистскую доктрину, Нюрнбергское расовое законодательство 1930‐х годов, а также в нацистское видение «расово чистого» будущего[329]. Ариософисты провозглашали неизбежность немецкого «мирового порядка»[330]. Будучи уверены в том, что «низшие расы» устроили заговор против немцев и рейха, ариософисты организовывали различные тайные объединения, призванные возродить так называемое утраченное эзотерическое знание. В отличие от российских символистов и декадентов, не желавших иметь ничего общего с необразованными соотечественниками, ариософисты стремились объединить оккультизм с народным немецким национализмом и тогдашними расовыми теориями[331]. В центре этих оккультных практик стоял культ Вотана, главного бога древнегерманского языческого пантеона. Культ этот содержал в себе явно садистские и колдовские элементы:
В «Эдде» Вотана почитали как бога войны и повелителя мертвых героев, души которых обитали в Валгалле. В поэмах он представал в качестве кудесника и чародея. В текстах «Хавамал» и «Волуспа» описано, как Вотан совершал ритуальное самоистязание, дабы получить магическое знание природных таинств