Как и в прежних соглашениях, бремя управления было возложено на плечи младших партнеров, Томмазо Портинари и Антонио де Медичи, чьи обязанности были подробно расписаны. Они должны были проживать в Брюгге, не жалеть сил ради благополучия компании и следовать курсом, предписанным старшими партнерами. На текущие расходы Томмазо Портинари разрешили снимать 30 фунтов гроот в год, а Антонио де Медичи – 10 фунтов гроот. Все это типично для партнерских соглашений Медичи. Не столь типично особое условие, по которому Портинари призывали «иметь как можно меньше дел с двором герцога Бургундского и других князей и правителей, особенно в части предоставлении кредита и выдачи денег, так как операции эти влекут за собой больше риска, чем прибыли». Далее в тексте указывается, что «многие купцы, так поступавшие, плохо кончили» и что «наши отцы всегда остерегались таких дел и держались в стороне, если речь не шла о маленькой сумме, данной взаймы ради сохранения дружеских отношений». Далее младших партнеров предостерегали, чтобы они держались подальше от «крупных» операций; им напоминали, что цель старших партнеров – «сохранить богатство и доброе имя, а не обогатиться с помощью рискованных предприятий». Конечно, предостережения в первую очередь были рассчитаны на Томмазо Портинари. В соответствии с политикой Пьеро ди Козимо, соглашение должно было стать тормозом и обуздать склонность Портинари к риску и эффектным замыслам, которые часто не оправдывали ожиданий и оборачивались провалами. Еще в одном пункте соглашения приказывали продать галеры и ликвидировать это предприятие, если придется – в убыток. Кроме того, на будущее запрещались любые инвестиции в кораблестроение. Такие условия сковывали Томмазо Портинари; старшие партнеры надевали на него смирительную рубашку. В начале декабря 1469 г. Портинари вернулся в Брюгге.
Не ведая о смерти Пьеро 2 декабря, он написал ему, многократно извиняясь за то, что держал свои намерения в тайне, и признался, что решил жениться, и решение его созрело во время недавней поездки во Флоренцию. После долгих приготовлений невесту, еще совсем девочку, отправили из Флоренции в Брюгге, где с большой пышностью отпраздновали свадьбу. Портинари было 40 лет, а его жене, Марии ди Франческо Бандини-Барончелли, всего 15. На триптихе Хуго ван дер Гуса, написанном вскоре после свадьбы, несчастная девочка выглядит очень смущенной в тяжелом головном уборе, который тогда был в моде среди придворных дам во Франции и Бургундии. Хотя Портинари притворялся, что не любит показной пышности, он украшал жену, как будто та была высокопоставленной дамой.