— Золото не сделает меня сильнее, Милас, а удачу звоном кошелька не купить.
— Но здесь, в городе, дети, женщины. Невинные дети, вы понимаете? Вы понимаете, что умрет наше будущее, те, кто еще даже не жил? Вы знаете, что сделают с нами при взятии города? Вы…
— Уйдите, прошу Вас. Мне нужно отдохнуть. Уйдите.
В растерянности Милас покинул комнатушку, которую охраняли отобранные лично Вождем ребята, до безумия преданные и верные. Почти до полуночи охрипший Меовин раздавал указания по укреплению обороны, а потом провалился в страшные сны. Там его за волосы тягал жестокий Граго и хлестал плеткой — за общение с жутким колдуном с юга.
Из домов на протяжении всей ночи раздавались рыдания детей и женщин, потерявших отцов, мужей, братьев или сыновей. На улицах лежали трупы — их пока негде было хоронить. Ночное небо над Корвунтом разрезали вопли гарпий, чуявших сладкие запахи смерти. Поначалу ненасытных птиц отгоняли от трупов за стенами и дозорные Корвунта, и сами глеофяне. Но уже к середине ночи кристально чистый и по-весеннему свежий воздух предгорных равнин заскрипел от рвущихся жил и затрещал от ломаных костей — за стенами развернулся чудовищный пир. Посреди трупов, глядя желтыми глазами-фонарями, ходили гримы — бесплотные сущности. Они открывали черные пасти и втягивали около мертвых колышущийся воздух.
С рассветом беспокойные дозорные не находили себе места и бродили по галереям стены туда-сюда, однако в лагере неприятеля стояла зловещая тишина. Никто не собирался атаковать Корвунт, пока колдуны из Белой Змеи не восстановят утерянные силы. Жители Корвунта и глеофяне с ненавистью буравили друг друга взглядами и периодически обменивались ленивыми выстрелами из луков. А гарпии продолжали терзать влажные от ночной росы тела.
* * *
Следующим вечером
К Зостре в комнату вошел юноша. Он нес глубокую тарелку с кашей, что тряслась в такт его дрожи. Как только дно посудины коснулось вместе с ложкой стола, парень тут же со свистом выбежал из комнаты в коридор. До ушей Зостры донеслись молитвы Ямесу об очищении души. Старый маг с Нор’Алтела покачал головой и усмехнулся — забавные эти люди с Севера: дикие, боязливые и набожные. Да еще ему, высшему магу, что принесли? Кашу принесли, будто не аристократу, а обыкновенному ремесленнику.
Он сел к столу, взял сухую краюшку хлеба и обмакнул ее в кашу. Затем ложкой зачерпнул немного склизской размазни, привычно принюхался, но различил лишь душистый запах свежесваренной пшенной каши. Она была еще теплой, и, не имея возможности проверить еду на яды, Зостра пожевал размокший хлеб и съел всю кашу до дна. Было вкусно. Старик стряхнул с нечесаной неделями бороды крошки и поднялся из-за стола. После огляделся и, не найдя привычную чашу для омовения рук, провел пальцами по друг дружке, сотворил корочку льда, растопил и обтер ладони влагой.