Я глубже зарылся в гнездо одиночество, с которым попытался бороться, глядя при этом на бармена, протирающего стаканы.
Я — камера, думал я про себя. Идея моментально не пришлась по вкусу, так как я смутно почуял, что меня где–то использовали. Была такая пьеса Джона ван Друтена. Очень жалостная! Я, к тому же, и не оригинален… ааа, всё равно. Апертура настолько сузилась, что я видел всего три новых изображения как в трёхмерной графике. Чёрный парень с двумя девушками по обе руки — блондинкой и брюнеткой.
Ого, работает! Теперь предстояло научиться фокусироваться. Чувак оказался Джеком Хаммером, соул–певцом — клоном из банка спермы Уилсона Пикетта, но вот девушки…
— Кит, что ты здесь делаешь? А где Ли?
— Ко мне обратилась тёмноволосая, которую я где–то видел.
— Присоединяйся к нам, — предложила она.
Знаменитые слова! Импульс вытолкнул меня из оков одиночества, и я оказался рядом с… девушкой из клетки!
— Знакомься — Элинор, а это — Джек, — сказала Элин.
Наскоро пожав руку Джека и не дав ему сообразить, я произнёс первые слова Элинор: «Мою двоюродную сестру так же зовут».
Гениально! Я именно так и сказал — единственное, что пришло в голову в тот момент. Я поставил себе 8 из 10 за оупенер. Я мог быть ещё щедрее, но было до невозможности очевидно, что она с трудом меня понимает. Вернее, не конкретно меня, а скорее мой говор. Но я утешился тем, что разбил лёд в холодный период неудовлетворённости. По взаимному согласию мы ограничили общение базовым ливерпульским диалектом. Я вообще обнаружил, что люди в Европе по всей видимости выучили базовый английский по битловским пластинкам.
— Ти иметь зажигалку, мальчик? — спросила она, потягивая Перно.
— Прости?
— Строберри Фьордс форева!
— Отлично, но мне кажется они пели «Филдс», — поправил я.
— Давайте закайфуем! — пропела Элин, тёмненькая, порываясь уйти.
И мы последовали за ней, как за гамельнским дудочником[35], и вышли в ночь.
Клуб, в который мы зашли, двигался сам по себе, будто имел свои ноги. Он вибрировал так, что не нужно вставать со стула, чтобы потанцевать. Элин потащила Джека на танцплощадку, оставив нас с Элинор наедине. Беседа тянулась очень тяжело, да и шум от дискотеки не сильно помогал, как и выпитый аперитив.
— Ты из Англии? Ты в группе? Ты поешь? — мне удалось разобрать кое–что в шуме.
— А, ну да. Я из Англии и пою немного.
Я был впечатлён. Я орал в её ухо на максимальной громкости, а она все ещё сидела рядом.
— Ты пробовал ЛСД? Мне так понравилось. Я хотела заниматься любовью всю ночь, когда услышала “Nights in White Satin” Moody Blues, — сказала она.