— Вы обнаружили какие–нибудь симптомы?
— Нет еще, но я хочу подстраховаться.
— Окей, снимите штаны и нагнитесь.
И он воткнул мне в задницу огромный шприц с пенициллином.
— Пожалуйста, с Вас 60 долларов.
Прихрамывая, я вышел на улицу и поехал на такси в аэропорт. Блин, болело не на 60 долларов, но хотя бы у чувствовал себя увереннее.
Как здорово быть снова вместе. Столько нужно наверстать, но в отеле я начал беспокоиться, что не могу нормально ходить. А что если доктор испортил ногу? Мне нужно аккуратно дозвониться до него.
— Ммм, я спущусь в холл за газетой, чтобы посмотреть, что сегодня в кинотеатрах.
— Вот здесь лежит журнал, там есть всё, что нужно, — заботливо ответила Элинор.
— Есть? Хорошо, но там нет ресторанов. Внизу продаётся журнал, в котором можно найти абсолютно всё.
— Действительно? Ну ЛАДНО.
Смахивая пот с лица, я молнией слетели вниз на лифте к телефонам в холле отеля.
— Послушайте, мне нужна помощь. Я парализован! — пожаловался я доктору.
— Успокойтесь. Может я задел нерв, но если вы примите горячую ванну и помассируете парализованную область, нога снова будет нормально функционировать. Если завтра лучше не станет, тогда приходите.
Я заскочил в лифт и вдруг вспомнил, зачем спускался вниз и помчался к газетному киоску.
Успокоив дыхание, я вошел в номер.
— Что за счёт от доктора у тебя в портфеле?
Вот так вот! Я не мог больше сдерживаться и рассказал обо всём. Парни, следующий час прошел чрезвычайно тяжело.
— Нам нужен доктор как можно скорее, — сказала она, отложив спорные моменты на потом. У нас будет много времени обсудить случившееся. Возможно, мне стоило последовать совету Ленни Брюса[37]: «Даже если вас застукали фотографы, отрицайте всё». Но исповедь больше подходила в грешном моём положении — три «Аве Марии» и, во имя искупления грехов, лови тарелки до конца жизни. Фурия в аду ничто в сравнении с брошенной женщиной! Ко времени прихода семейного доктора, моя семья рушилась. Хотя чувствительность ноги постепенно возвращалась, и я чувствовал себя лучше, отношение Элинор явственно давало понять, что понадобится много времени, для восстановления доверия.
И я заплатил за это, ребята, заплатил сполна!
Джексон — музыкант старой тяжелой школы. У него это в крови; он мало говорит о том, что не сильно связано с роком. Одевается он хиппово, что очень ему идёт: вельветовый пиджак с кожаными вставками, атласные рубашки, туфли ручной работы и, поскольку он по опыту знает, что девушки стаями вьются вокруг номеров музыкантов, трепетно относится к прикиду. Он щурится на вас через затемнённые гоночные очки и дико ругается по поводу денег, которые придется заплатить за транспортировку органа обратно в Англию. Если вы встретите его с десятью друзьями в клубе «Speakeasy», он купит вам выпивку.