Рыба?!
Это должно быть, какая–то ошибка. Я заказал завтрак, а не ужин.
Я позвонил обслуживающему персоналу только для того, чтобы узнать, что то, что я заказал — на самом деле завтрак. Рыба.
На повестке дня значилось гораздо больше встреч и визитов, чем мне казалось достаточным. Бейсбольные матчи, посещение завода Sony, театр Кабуки. Я использовал отвлекающую тактику и смылся от Элинор под предлогом встречи на заводе Sony. На самом деле мы с несколькими журналистами отправились в японскую баню. Подрывная информация просочилась наружу. Пройти мимо историй о мыльных матрасах с податливыми японками, копошащимися между ног невероятно трудно.
На самом деле баня оказалась оздоравливающей процедурой. Я сидел в ванне и чистил зубы свежей щеткой. В это время накачивали матрас и покрывали его пеной, а мы сидели в закрытой комнате для ВИП–гостей смотрели на водопад. Это был не лучший оргазм в моей жизни, но надо было ответить вежливость на усилия, которые приложила девушка.
Один из журналистов был уязвлён. «После того, как она сделала дело, то вылила ведро воды на меня, чтобы всё смыть. Я чувствовал себя полной неряхой!»
В Англии я купил фляжку для коньяка, но в Японии был разочарован его стоимостью. Вместо этого, я залил туда саке, которое сопровождало меня во время бесчисленных визитов и интервью. Длинный день подходил к концу, и я сделал несколько глотков, думая, что интервью закончились.
— Осталось ещё одно интервью на радио и всё, — сообщил тур–менеджер.
— О Господи! Чё ты не сказал раньше? — заныл я.
Мы приехали на радио–станцию, поднялись на лифте и вошли в комнату, полную школьников.
— А чё эта они тут делают? — пробормотал я и глотнул жидкости.
Переводчик тихо сказал, что здесь собрались дети из близлежащей школы, они жаждут задать Эмерсон–сану много вопросов.
Я старался, как мог. Вскоре я заметил, что дети кивают в сторону рояля в углу комнаты и выжидательно улыбаются мне. Когда они уразумели, что я намёка не понял, переводчик прошептал: «Эмерсон–сан, вы доставите детям большую радость, если сыграете».
— Пожалуй, нет. Пусть зададут ещё вопросы.
Когда стало очевидно, что выбора нет, я кое–как встал на ноги и, пошатываясь, пошел к роялю под громкие аплодисменты.
— Вы бы не могли сыграть “London Bridge Is Falling Down”[65]? Дети обрадуются, если вы сыграете эту пьесу, — кто–то осторожно прошептал мне на ухо.
«Какого дьявола они хотят именно её?» — подумал я. Вряд ли они не слышали больше ничего из западной музыки?
— Нет, я не хочу играть этот мусор, — ответил я и без колебаний начал играть «Фугу» Гульды.