Иногда Эмерсоны сбегали от острова и посещали Майами, где нас принимали Bee Gees. Барри, Морис и Робин жили в сказочном комплексе рядом с каналом. Как–то вечером Барри позвонил Энди Гибб.
— Боже мой! Энди приезжает!
— Круто! А что не так? — спросил я.
— Он плывет на Бертраме[76]. Капитана на ней нет. Он сам управляется!
— А почему он на машине не едет? Он же за углом живёт!
— Он знает, что ты здесь, и хочет произвести впечатление, — ответил Морис.
— Свистать всех наверх! — заорал Робин, и мы в мгновение ока оказались на частной пристани, с верёвками и захватами в руках, в ожидании швартовки.
Как оказалось, Энди отлично справился с работой и нам удалось надёжно закрепить большой корабль и спокойно отправиться дальше выпивать и общаться.
ELP сделали снимки для обложки «Love Beach» на маленьком острове под названием Солт Кэй. Мы позировали в стиле Beach Boys и изрядно повеселились, заголив животы, а Карл перещеголял всех, намазавшись детским маслом.
Но, это был конец эры. Тихо Карл вернулся в Тенерифе, Грег позднее вылетел в Англию, а я остался, чтобы поиграть с местными музыкантами, записав сольный альбом «Honky». За ним последуют саундтреки к фильмам «Преисподняя» Дарио Ардженто и «Ночным ястребам» с Сильвестром Сталлоне, а также множество других кинопроектов и телепередач. Я также слетал в Монреаль, чтобы принять участие в микшировании оркестрового концерта, который назовут «Works Live».
Не было прощальной вечеринки. Я был последним в Compass Point, чтобы протереть клавиши и удостовериться, что плёнки в надежном месте. У меня выдалась возможность пообедать с Грегом и его женой Региной в их доме, перед тем, как они уехали, где они оба снова мне напомнили о чрезмерном использовании оркестра. В подавленном состоянии я прошёлся по пляжу, даже жена меня не утешила.
В ту ночь я сидел на террасе, смотрел на тихий прибой под сводами пальм и держал в руках бутылку 12–летнего виски. И тут ко мне подбежал Аарон, весьма задумчивый. Его встревожил факт, что когда–нибудь он умрёт. Я вспомнил собственный страх в детстве, моё волнение обнаружила мама, она рассказала мне, что мы не бессмертны. Мой сын Аарон теперь задавал мне тот же вопрос, на который не мог ответить даже композитор Шарль Ив, будь он жив.
— Что случиться, когда мы умрём, папа?
Я глотнул скотч. Всё же, это отличалось от вопроса «Папа, откуда я появился?», на который ответить гораздо проще.
Но Аарона больше интересовало, куда он уйдёт, ему хотелось узнать о смерти и умирании. Когда виски ударил в голову, меня словно навестило озарение и помогло ответить на столь важный вопрос.