Тем временем мне надо было как–то зарабатывать деньги. VIPs полным ходом репетировали, готовясь к выступлениям в Париже. Перед моих уходом, я встретился с Ли, находившемуся на мели и без крыши над головой. У меня возникла идея. Я сказал своей домовладелице, что Ли — мой брат, и он присмотрит за комнатой в моё отсутствие.
Август 1966 года.
Мама и папа!
Париж — отличный город. Наш отель находится рядом с «Фоли–Бержер»[16], Монмартр — на расстоянии вытянутой руки. VIPs — хорошая группа, хотя «Кости» мне ближе. Нас хорошо принимают, но я надеюсь, что по возвращении домой дела у T–Bones пойдут хорошо. Хотелось бы знать точнее. Я нормально питаюсь, деньги платят исправно. Навещу вас сразу, как только приеду.
С любовью, Кит
Отель представлял собой стандартный довоенный пансион — маленькие эмалированные раковины с большими затычками, высокий ореховый гардероб, деревянные полы, узкие кровати с соломенными матрацами, туалет в конце коридора. Я делил номер с Грегом Ридли, басистом VIPs. Так я стал узнавать участников команды. Гитарист, чье имя вылетело из головы, казалось, скрывался от меня за спинами остальных. Как выяснилось позже, у него были большие проблемы. Наркотики раздобыть в Париже оказалось сложно, поэтому он вводил в шприц все, что попадалось под руку.
По возвращении в Лондон мы начали искать ему замену. Им оказался Лютер Гросвенор, молодой энергичный гитарист с обилием идей. Мы снова отправились в путь. На этот раз в Гамбург, погрузившись в фургон Коммер — символ рок–н–ролльной жизни. За рулем сидел роуди, которые не мог даже соединить два провода вместе. Настроение было приподнятым в ожидании увидеть знаменитый бульвар Репербан. Там группа была известно под именем VI Pills. Нам предстояло играть в «Star Club», клубе, страстно мечтавшем попасть в одну лигу с Cavern. Сами The Beatles играли здесь во время первой поездки в Гамбург. По прибытии мы разгрузили оборудование. Нам предстояло играть три сета за вечер, последний в 4 утра. Своих коллег я увидел только на сцене. А где же наш певец Майк Харрисон?
— Погоди, не открывай занавес, наш вокалист ещё не подошёл! — кричал я за кулисы.
— Где он? — спрашивал я Майка Келли.
— Наверно, мастурбирует в уборной. Думает, что это поможет ему расслабиться перед выходом.
Наконец Майк приперся и мы начали со «Stagger Lee», затем немного блюзовой классики, и «Georgia» в самом конце. Поверьте мне, Майку Харрисону не стоило дрочить, чтобы звучать как Рэй Чарльз. В Британии было всего два человека, которые могли петь как черные, и Стиви Уинвуд один из них. Он не онанировал перед выходом на сцену, и возможно, поэтому добился успеха и не испортил зрение.