Всю ночь я плохо спал, а на утро поехал к Иэну. Его трясло и бросало в пот. Перед тем, как я смог произнести хоть одно слово, он сам сказал, зачем я пришел. Я лишь кивнул. Он ответил, что всё в порядке. С его стороны не было ни злости, ни чего–либо еще, только покорность обстоятельствам — буквально. Меня это поразило.
— Всё… нормально.
Какое–то время мы смотрели друг другу в глаза.
— Удачи тебе! — произнёс я.
— И тебе тоже!
Больше его я никогда не видел.
Хотя группа, подарившая вам «Flower King of Flies», была ещё совсем зелёной, вы могли бы бросить её семена на любую почву, и они немедленно бы расцвели. Эндрю Олдэм и его рекорд–компания это знали, а поскольку история имеет свойство повторяться время от времени, так что мы поставили свои подписи под контрактом только благодаря тому, что наши семена не были брошены на бесплодную равнину, но о них позаботились на столах с блестящей поверхностью, армированные хромированными ножками. Более того, наши семена обогатили пчелки из улья рок–н–ролльного медиа–цирка.
«Мы хотим начать запись как можно скорее», — заявил Олдэм. Его слова поддержал закадычный друг Эндрю, бухгалтер Тони Колдер: «Мы хотим, чтобы вы записали собственный материал», что настроило нас на рабочий лад.
Дэйви всё чаще приглашал меня к себе домой, удостоверившись, что сэндвичи, которые я приносил собой, были вне поля зрения его бассета, а я играл на пианино. Именно там я сочинил “Azrael”, массивную тему на 5/4, которая незаметно переходила в вариацию рахманиновской прелюдии в до–минор. Ли написал текст, основанный на персонификации скелета с косой, ещё известного как Ангел Смерти. Прелюдия Рахманинова рисовала картину пробуждающегося человека, пытающегося вылезти из гроба, в котором он был заживо поргребён, ошибочно признанный мёртвым. Я чувствовал, что две идеи соответствовали друг другу. Eщё много композиций родилось в той маленькой комнатке.
Голос Дэйви больше подходил для мелодических линий в противовес хриплому пению Ли, но вместе они могли охватить все жанры. Мы были очень гибкими. Дэйви писал тексты во время поездок на метро, Ли цитировал Оскара Уайльда, используя такой же противоречивый юмор и пафос для своих лирических полотен, а Брайан весело посмеивался, отстукивая ритм на телефонной книге.
Мы были очень счастливой группой — мечтой музыканта, но без глюков тоже не обходилось. На концертах Дэйви частенько заглушал мой Хаммонд своим стоваттным усилителем. Брайан (Блинки) — очень внимательный барабанщик, живо реагирующий на происходящее на сцене, поэтому частенько Ли, Брайан и я орали Дэйву сделать потише.