Рок–банды представляли собой пёструю толпу разнообразных личностей. В первый день, когда мы загружались в концертный автобус, все выглядели как прилежные шестиклассники, отправляющиеся на экскурсию в музей мадам Тюссо. Джими, верный своему загадочному имиджу, передвигался на отдельной машине и появлялся только перед самым началом концерта. Одним из его техников, и на какое–то время — наш, был Лемми, который впоследствии стал мега–звездой и фронтменом Motörhead, вспоминает:
Хендрикс привез с собой из Монтерея сто тысяч таблеток с ЛСД. Их ему дал Огастэс Аусли Стэнли Третий, изобретатель ЛСД. Они тогда ещё не были незаконными, и Хендрикс провёз их через британскую таможню без всяких проблем. Из лагеря Хендриса все, кроме Митча Митчелла, в том туре пребывали в одном большом трипе.
Я близко познакомился с Митчем Митчеллом, которым восторгался ещё со времён Джорджи Фэйма и его Blue Flames, а также с Ноэлом Реддингом. Митч без конца нянчился со своей ударной установкой, Ноэл всегда нянчился с самыми сладкими нимфетками. Но этим занятием были увлечены все, особенно один конкретный участник The Move. Он сильно рисковал, пихая «Эвер реди» в почтовый ящик, чтобы получить минет от групи прямо за углом концертного зала. Он думал, что имеет дело с девушкой.
Огромное разнообразие музыкальных стилей нашего роудшоу подразумевало разнообразный приём. Подростки вопили при виде Карла Уэйна из The Move. Интеллектуалы неуклюже тащились от Pink Floyd и The Nice. Те, что посередине, в изумлении смотрели на Джими.
«Вам нравится моя прическа?» — спрашивал он и, не дожидаясь ответа, выплёскивал в лицо шквал звуков безумного вступления “Wild Thing” The Troggs. Хотя, это мог быть и последний хит битлов. Митч с Ноэлом были похожи на привязанных веревкой к машине дрег–рейсера. Ли же всем своим видом показывал, как ему приятно получать удары хлыстом, пока случайно не навалился на меня с бас–гитарой, получив по спине ощутимый удар, оставивший глубокий рубец.
Настало время менять действо.
Вспоминая Дона Шинна с отверткой на сцене «Марки», мне пришла в голову идея, что тот же результат можно достичь более драматическим способом, используя турецкий кинжал, купленный в античной лавке на Портобелло роуд. Лемми, страстный коллекционер атрибутов Второй мировой войны, обладал большой коллекцией немецких военных ножей и подарил мне два кинжала из арсенала Гитлерюгендовцев, приговаривая: «Выбивает всё дерьмо из английских бойскаутов. Если хочешь использовать ножи, бери серьёзные».
Я немного попрактиковался, кидая их в мишень для игры в дартс, но в основном попадал рукояткой. Однако я не стал унывать и решил использовать кинжалы на концерте, втыкая их в клавиатуру, приблизительно на пятую часть, одновременно включая и выключая орган. Общий эффект был вполне драматичным: создавалось впечатление, что орган издает стоны в предсмертной агонии. Заканчивая атаку, я запрыгнул на крышку, и обнаружил, что верхом на органе можно скакать по всей сцене. Система реверберации просто взрывалась. Сцена маленькая, возможность метать ножи аккуратно не было, но я продолжал кидать, не обращая внимание, попали ли они в усилители, как и задумывалось. Я доиграл до конца, и в момент кульминации шоу бросил орган на пол, оставив сцену в живописных руинах.