— Вы по очереди ходите в студию? А вы когда–нибудь вместе там собирались?
— О нет, — последовал ответ. — Это избавляет нас от споров и конфронтации.
Их музыка, я думаю, похожа на искусственное оплодотворение, но не близка к божественному непорочному зачатию. Она звучала холодно и фригидно.
На Хендрикса ходили смотреть все музыканты, и хотя я не горел желанием, но мельком просматривал его финальные номера. Глядеть на другие группы для меня, как день отдыха, проведённый за работой, но на Хендрикса нельзя не смотреть. Митч и Ноэл видели его ближе всех. Они никогда не знали, что он выкинет еще. Если Битлз выпускали новую запись, Джими разучивал её до того, как она попадет на прилавки магазинов, и играл с такой мощью, что версия самих битлов слушалась как кавер. Но как только вы сталкивались с любезными, благородными и даже скромными манерами, его поведение становилось ещё более любезным, благородным и скромным, особенно когда он случайно разбил гитару об ударную установку Митча. Это произошло на концерте в Северной Ирландии, Митч был весь в слезах.
«Как ты мог так поступить?» — всхлипывал он. — «Никогда не делай этого больше».
Хендрикс тихо улыбался, но не извинился.
Одним редким вечером я сидел в Speakeasy за столиком вместе с ним и Джеффом Беком. Чувствуя себя не своей тарелке, я надеялся, что присутствие простого пианиста не очень обременит их, в то время как сами они с энтузиазмом обсуждали достоинства струн для банджо против обычной «проволоки», а также различные типы аппликатуры — вся та фигня, которую клавишнику незачем знать или интересоваться. Джими вытащил коробок спичек и одним стремительным движением большого пальца зажег спичку, как будто поджег зажигалку Zippo.
— Как это у тебя получилось? — рассмеялся я.
— Смотри, я тебе покажу, — усмехнулся Джими. — секрет в том, что спичку надо загнуть одним движением, а затем резко так… Раз!
Eщё одна спичка зажглась, и я обнаружил, что у него огромные большие пальцы.
— Дай я попробую.
— Аккуратнее, а то не сможешь стучать по клавишам, если не получится.
Я попробовал, результат впечатлил. Настолько, что я пошел к другому столику продемонстрировать свой новый навык. Выбираешь спичку, гнёшь большим пальцем… резко щелкаешь пальцами… чувствуешь запах палёной кожи вперемешку с фосфором. Смущенные зрители, взглянув на меня, потянулись за своими стаканами, а я только тогда почувствовал боль. Весь следующий концерт большой палец напоминал мне о прошлом вечере, когда должен был вступать в игру.
Артур Браун прозвал меня «Хендриксом клавишных». Хотя я и восхищался Джими, я был смущен и польщен тем, что столь уважаемый современник с готовностью поставил меня в один ряд с кем–то из разряда Магнума 44 калибра. Я и Джими прошлым вечером вели себя как старые друзья, но когда мое «Привет» было проигнорировано, стало больно. В этом бизнесе отношения считались чем–то излишним, особенно в сочетании с наркотиками.