Широко распространено мнение, что «Бессмертный полк» всего лишь «один из многих инструментов, которые Кремль использует для распространения своего видения и интерпретации Второй мировой войны». Эксперты во многих странах, включая Россию, считают, что шествие «представляет собой воплощение политического использования истории правящей элитой в качестве инструмента политической аргументации, попытку навязать особую историческую интерпретацию войны»[219]. Чтобы оспорить это мнение, нам необходимо кратко остановиться на эволюции кремлевской исторической политики, представленной в праздновании Дня Победы.
Современный российский режим консолидировался в тот период, когда угасало поколение ветеранов, а их встречи перестали быть смысловым и символическим центром празднования Дня Победы. Со второй половины 2000-х годов российские руководители вели несколько «исторических войн» с соседними государствами вокруг памяти о войне. Путин лично выступал в этих конфликтах как защитник священной памяти погибших советских людей, символически претендуя на роль, которую до сих пор играли ветераны войны[220]. Такое замещение ветеранов государством поставило под вопрос семейные истории войны и актуализировало проблему принадлежности национальной памяти.
Еще один важный контекст, который надо иметь в виду, — это время первого шествия «Бессмертного полка». В годы, предшествовавшие первому маршу, в России появился новый тип мнемонических акторов. Они были представлены низовыми движениями и инициативами. Люди во многих городах и деревнях по всей России начали восстанавливать свою связь с прошлым. Интерес к местной истории и генеалогии привел к возникновению на местном уровне организаций и появлению инициатив, таких как исторические экскурсии краеведов-волонтеров во многих городах, защита старых зданий от сноса, поиск семейных корней. Авторы доклада «Какое прошлое нужно будущему России?», подготовленного в 2017 году членами Вольного исторического общества, назвали это новое явление «второй памятью» (чтобы отличать его от «первой», поддерживаемой государством и ориентированной на государство)[221]. Лучше всего в контекст этой «второй памяти» вписался первый «Бессмертный полк».
Вспомним, что в современной России история заняла место политического языка. В этом контексте «Бессмертный полк» — это попытка людей выразить свою политическую субъектность на том единственном языке, который им оставила власть, — на языке разговора о Великой Отечественной войне.
Идея томских журналистов возникла наряду со множеством других инициатив общественной самоорганизации, характерных для периода 2011–2013 годов, включая борьбу за окружающую среду (защита Химкинского леса), предвыборные протесты (движение «За честные выборы» 2011 года), общенациональную организацию помощи южнорусскому городу Крымску, пострадавшему от наводнения (июль 2012 года), и прочие мероприятия, общим для которых было стремление принимать участие в решении важных вопросов или, по крайней мере, быть услышанными