. В этот ряд вписывается и инициатива участников «Бессмертного полка» рассматривать память о войне как часть семейной истории (вразрез присвоению истории войны государством).
Однако большинство других гражданских инициатив, возникших в 2011–2013 годах, в последующие годы были подавлены государством, активисты сдались и движения утихли. Траектория «Бессмертного полка» была противоположной; за период с 2013 по 2020 год количество его участников увеличилось с нескольких тысяч до миллионов человек, и он стал одним из главных событий (наряду с военным парадом) важнейшего национального праздника. Причина заключалась в том, что вектор движения совпал с квазиидеологией власти: Кремль просто не мог подавить массовую инициативу, которая использовала тот же язык и обращалась к тому же наследию, что и руководство страны.
Американский социолог Джеймс Джаспер отметил, что «ритуалы порождают эмоциональную энергию и взаимное внимание, которых так жаждут люди. Но это удовлетворение хотя и является самоцелью, также дает уверенность и энергию для дальнейших действий и участия»[223]. Борьба за присвоение энергии масс, возникшей вокруг «Бессмертного полка», — одна из самых важных историй в современной российской политике.
Акторы памяти в борьбе за движение
В последующие годы «Бессмертный полк» продолжал расти, в то время как государство и другие политические силы пытались присвоить энергию движения. Телетрансляция шествия «Бессмертного полка» 2012 года преподнесла зрителям столь привлекательный образ, что идея распространилась как лесной пожар. Многие группы пробовали привлечь внимание общественности к движению или переосмыслить его, присоединяясь к «Бессмертному полку» в первые годы его существования. Русская православная церковь пыталась в разных регионах превратить шествие в крестный ход, в котором часть участников несла бы иконы и хоругви вместо фотографий ветеранов[224]; различные политические организации демонстрировали свои баннеры, несмотря на попытки организаторов пресечь такую практику. Прекратить ее им не удалось — однако шествие оказалось слишком массовым для такого «перехвата». Более многообещающим способом подчинения «Бессмертного полка» представлялся контроль государства над его организаторами, выступающими от имени движения.
Однажды во время разговора с музыкантами-рэперами президент Владимир Путин описал стратегию власти, когда нет возможности запретить движение: государство в этом случае должно «организовать и возглавить» его[225]. Этим же способом чиновники попытались установить контроль над «Бессмертным полком». В самом деле, «хотя всегда существуют разногласия по поводу памяти о прошедших событиях, институционализация заставляет вспоминать прошлое в его самой простой и наименее противоречивой форме»