Он сделал паузу, и она, улучив момент и обретя дар речи, спросила:
— А твоя мать? Что она сделала, чтобы остановить его?
— Она подвергалась таким же издевательствам, как и я, а может, и худшим… Но она никогда об этом не рассказывает.
Его голос изменился. Меньше гнева, больше боли.
— С тех пор как он умер, мы никогда об этом не говорили. Как будто ничего не произошло… Как будто его никогда не существовало…
Венсан замолчал, не в силах дойти до конца истории. Исчерпать кошмар до дна.
Дна, куда никто никогда не сможет за ним последовать.
* * *
Часы показывали 11:30, и стрелка уличного термометра резко поползла вверх. Опустив стекло пикапа, Серван всей грудью вдыхала ароматы растений освещенного солнцем южного склона. Крошечный уголок Прованса в самом сердце высокогорных Альп.
После своей исповеди Венсан отправился в горы. Два часа, проведенные им в одиночестве, позволили закрыть печальную тему. Когда он вернулся, они больше ее не касались.
Сейчас они медленно двигались по довольно широкой и ухоженной проселочной дороге, которая привела их в опустевшую деревушку Шасс. Проехав через деревню, Венсан припарковался за домом отца Жозефа.
— Неужели здесь никто не живет? — спросила Серван.
— Это летние домики. Многие принадлежат охотникам, приезжающим сюда на уик-энды в сезон охоты…
Они обошли неприглядное строение.
— Как поступим?
— Проникнем через окно, что выходит на задворки дома, — постановил Венсан. — Так менее заметно.
Достав из кузова «тойоты» лом с раздвоенным концом, он вставил его между двумя ставнями в качестве рычага. Несколько секунд, немного усилий, и прогнившее дерево уступило. Он резко ударил локтем в стекло и открыл окно. Они перелезли через подоконник и зажгли фонарики.
Внутри все еще более обветшало, чем снаружи. Единственная комната первого этажа с огромным камином служила одновременно столовой и кухней. Старая раковина, пыльные полки с кухонной утварью и несколько бутылочек моющих средств; дровяная плита, стол и три разномастных стула; бронзовое распятие над входной дверью; шкаф, где вперемежку с консервными банками стояли корзины для сбора грибов, книги и старая обувь. В конце комнаты деревянная приставная лестница вела на второй этаж.
— Он недавно был здесь, — сказала Серван.
— Как ты узнала? — удивился Венсан.
Она направила луч фонарика вниз: на грязном полу отчетливо выделялись следы обуви.
— Он поднялся наверх, — продолжала она, продвигаясь по следам к лестнице. — Но мы будем искать везде…
Они натянули латексные перчатки; Серван решила заняться вторым этажом, а Венсан приступил к обыску первого. Цепляясь за стену, она медленно поднялась по лестнице и начала с правой комнатушки, явно служившей священнику кладовкой. Посреди разбросанного барахла высились два больших дорожных сундука, один из камфорного дерева, другой из ротанга. Ставни закрыты, поэтому она зажгла свет, а потом села, поджав ноги, и, подтащив к себе самый большой сундук, начала изучать его содержимое. Много книг на разные темы, практические руководства по собиранию грибов; множество сувениров, привезенных из Африки, Азии и Южной Америки; почтовые открытки, как чистые, так и уже использованные. И фотографии, сотни фотографий, разложенных по картонным коробкам. Серван сложила все на место и принялась за второй сундук. Там оказалась старая одежда, старательно свернутая и уложенная. Священник ничего не выбрасывал!